— Хорошо, — сказала Вера Григорьевна, когда Ника смолкла, — я найду слова этой песни, перепишу всю до конца, ты выучишь и споешь нам на утреннике. Только постарайся петь громче.
Ника кивнула, села на место. Встретилась глазами с Майкой, хотела бросить ей что-то сердитое, но не выдержала, улыбнулась и перевела дыхание.
На утреннике Ника имела шумный успех. Особенно громко хлопал большой мальчик из шестого класса. Кричал: «Еще, еще, пусть поет еще!» Но Ника спряталась за спину учительницы.
Седьмого ноября, ближе к вечеру, у Алевтины Ефимовны собрались гости. Приглашены заранее были Ольга Петровна, и с особой настойчивостью, Арсеньев. Зная о дружбе Натальи Александровны с Зоей, позвали и ее.
Ближе к вечеру, один за другим, гости появились на половине радушной хозяйки. На дворе сгустились ранние сумерки. Осень властно вступила в свои права и сеяла на землю противный затяжной дождь.
Зато в комнатах жарко топились мартовские печи. Над щедро накрытым столом пускала ослепительные лучи тщательно протертая люстра, старинного, еще дореволюционного хрусталя. Алевтина Ефимовна по праву гордилась этой люстрой и часто рассказывала, как дед покойного мужа привез ее из самой Москвы, не разбив ни одного хрусталика.
— Гости дорогие, прошу за стол, — повела она маленькой ручкой, — чем богаты, тем и рады.
Алевтина Ефимовна толком не знала, зачем ей понадобился этот пир. Который год в тишине и уединении встречала она все, какие ни есть на свете праздники. А в этот раз о желании созвать гостей сама заговорила с Натальей Александровной еще в конце октября. Та охотно откликнулась, покупки в складчину были сделаны заранее и сложены в глубоком погребе, вырытом во дворе. Ника страшно не любила, когда ее посылали за чем-нибудь в этот погреб. Там были сбитые, узкие ступени, пахло сыростью. Ника никогда не боялась темноты, но здесь ее всегда охватывал непонятный, панический страх. Она хватала банку с квашеной капустой и бегом поднималась по лестнице, всегда боясь споткнуться, упасть и разбить колени.
Первым Алевтина Ефимовна усадила Арсеньева. Алексей Алексеевич был смущен и раздосадован. У него не было ни малейшего желания праздновать день большевистского переворота, но и отказаться от приглашения ему не удалось. Он побоялся обидеть отказом эту милую женщину, хозяйку его друзей. Он сел и жалкими, виноватыми глазами вопросительно глянул на остальных. Ольга Петровна почему-то замешкалась. Не успела оглянуться, увидела себя сидящей на другом конце стола между Зоей Павловной и Сергеем Николаевичем.
Девочек устроили отдельно. За старым роялем, на котором теперь некому было играть, для них поставили маленький столик.
Алевтина Ефимовна поднялась с бокалом легкого вина в руке.
— Гости дорогие, — торжественно начала она, — давайте выпьем за праздник Великого октября, за наш светлый праздник!
Зоя Павловна вскочила с места и звонким голосом запела:
Но встретила удивленный взгляд Натальи Александровны, смутилась и замолчала.
Сергей Николаевич и Арсеньев переглянулись. У Алексея Алексеевича налились веселой кровью веки, подумалось: «Жаль, я не монархист. Вот бы завести в ответ «Боже царя храни!» Конечно, он не стал этого делать. Он выпил рюмку водки и наклонился над тарелкой.
— Кушайте, кушайте, Алексей Алексеевич, — засуетилась Алевтина, — давайте, я вам холодца положу. Уж что-что, а холодец у меня всегда отменный.
Ольга Петровна смотрела во все глаза. «Ах ты, тихоня, — думала она, — Ах ты, Лиса Патрикеевна! Вы только гляньте на нее! И увивается, и лебезит. Погоди, кума, я тебе все выскажу! Мы еще с тобой встретимся!»
Но виновник этой кутерьмы даже не подозревал о безмолвной буре, разразившейся за столом. Он переглядывался с сидевшим напротив Сергеем Николаевичем и вспоминал свой недавний ночной разговор с ним.
В голове Арсеньева вертелись какие-то глупые поговорки. Вроде того, что, назвавшись груздем, следует лезть в кузов. Или еще лучше: с волками жить — по-волчьи выть. Хотя какие же это волки, вот эти симпатичные люди, собравшиеся по воле случая за одним столом.
Страданий Арсеньева никто не замечал. Он был молчалив и печален, неловко, невпопад отвечал на вопросы соседки и ел, действительно, необыкновенно вкусный холодец. Зоя же Павловна заметила сердитые взгляды Ольги Петровны, толкнула под столом ногу Натальи Александровны и получила в ответ точно такой же понимающий толчок.