Дерн приложил руку ко рту, закричал, перекрикивая шум:
— Шестерня, мы слишком разогнались, тормози телегу!
Ему вторил Зола. Выпучив глаза, он что-то кричал, но ветер уносил слова, и создавалось впечатление, что маг кривляется. Со стороны это казалось невероятно комичным, но Шестерне было не до смеха. Цепляясь за скамейки, пещерник пробрался в заднюю часть вагонетки, некоторое время шарил, подсвечивая магической сферой, затем перегнулся через борт, каждое мгновение рискуя вылететь от резкого толчка.
Когда Мычка едва не силой выдернул Шестерню назад, то поразился перемене, лицо пещерника побелело, глаза застыли, а зубы выбивали дробь, произнося нечто невнятное. Прислушавшись к сдавленному бормотанию товарища, вершинник почувствовал дурноту.
— Что он сказал? — прокричал в ухо Дерн. — Когда мы остановимся?
Мычка взглянул на застывшее лицо Себии, что намертво вцепилась в стойку скамьи, перевел глаза на болотника, и, превозмогая захлестывающую панику, ответил:
— Здесь нет останавливающего механизма.
Дерн некоторое время смотрел на Мычку, затем набрал воздуха в грудь, и что есть силы рявкнул, на мгновение перекрыв грохот:
— Держаться изо всех сил, едем до конца без остановок!
Его услышали. Лица покрыла мертвенная бледность. Уклон пошел круче. Ветер ревел, словно по тоннелю несся ураган, швырял в лицо горстями мелкие кристаллики льда, вагонетка содрогалась всем корпусом, трясясь и раскачиваясь так, словно вот-вот готовая развалиться. Порой тележка высоко подпрыгивала, на несколько мгновений зависая в воздухе, и тогда казалось, что гибель неминуема, но колеса вновь касались дороги, и путешественники неслись дальше, с удивлением обнаруживая, что по-прежнему живы.
По глазам резануло ярким, заставив зажмуриться. Щурясь с непривычки, Мычка приоткрыл глаза, с ужасом обнаружив, что стена справа исчезла. Вместо ставшего привычным серого камня далеко внизу открылись заснеженные просторы, слабо подсвеченные первыми лучами восходящего солнца. Рядом замерла Себия, не в силах отвести взгляд от невероятного зрелища. Изломанные глыбы льда, каменные россыпи и черная шуба леса казались невероятно мелкими, и были едва различимы с той головокружительной высоты, где волею случая оказались наемники.
Заинтересовавшись, со дна вагонетки поднял голову Шестерня, но едва обнаружил за бортом бездну, тут же бросился ничком, прикрывая голову руками. Мычка перевел взгляд на мага. Зола вертел головой, жадно впитывая увиденное, его взгляд пылал безумием, а спутанные космы волос яростно трепал ветер, так что казалось, будто на голове мага бушует снежный смерч. Заметив обращенный на себя взгляд вершинника, Зола что-то выкрикнул, указывая вниз, захохотал, воздев руки, отчего едва не вывалился за борт при очередном толчке.
Впереди показался огромный сугроб. Путешественники не успели испугаться, как вагонетка с разгону влетела в препятствие. Мир погрузился в белое, снег мгновенно забил все щели, запорошил глаза, набился в рот, забрался за отвороты одежды, где тут же начал таять, разбегаясь по телу неприятными холодными ручейками. Но, через несколько мгновений сугроб кончился, мир вновь очистился, а остатки снега выдуло потоком воздуха.
Пригнувшись, вершинник пробрался вперед, где, подобно могучей скале, недвижимо возвышался Дерн, замер рядом. Свет померк, открытое пространство вновь сменилось серым камнем стен, а по ушам ударил грохот колес, многократно усиленный заметавшимся в тесном тоннеле эхом.
Злой встречный ветер выворачивал веки, так что приходилось постоянно щуриться, забивал рот, а возникающие от холода слезы мгновенно уносил, замораживая прежде, чем капли влаги успевали сорваться с кожи. Преисполнившись какого-то сумасбродного веселья, Мычка наклонился к болотнику, прокричал в ухо:
— Как думаешь, скоро доберемся до конца?
Прикрывая рот ладонью, тот прорычал в ответ:
— За всех не скажу, но кое-кто не доберется точно! — он зло покосился на Шестерню, что по-прежнему лежал ничком на дне вагонетки.
Мычка безумно захохотал, хлопнув Дерна по плечу, воскликнул:
— Брось. Без него мы бы такого никогда не пережили.
Болотник взглянул на товарища, ответил хмуро:
— Еще не пережили.
И вновь лишь грохот колес, свист ветра, и подступающая к горлу тошнота. В свете разбросанных по дну телеги магических сфер, перекошенные лица наемников отдают синевой. Первым не выдержал Шестерня, его стошнило. Едва успев поднять голову до уровня борта, пещерник спазматически задергался. Следом распростился с остатками ужина Зола. Себия, по-прежнему, крепилась, но было видно, что она продержится недолго, губы подземницы посинели, глаза закатились, девушку била крупная дрожь.