Исход планировалось совершить через пещеры на свой страх и риск, ибо сама мысль о том, чтобы пройти по старым караванным путям, пролегающим по поверхности, казалась нам абсурдной - настолько были мы напуганы пришедшей на нас плешью и ее тварями. Я и несколько других приверженцев доктрины предков вызвались сопровождать исход с оружием в руках. Да... Этот топор, что лежит возле меня, носит имя Бьондур - так звали его прежнего хозяина. Бьондур был моим другом и погиб в схватке с одним из тех чудовищ. Я верю, что в топоре живет немного души моего старого товарища. Так вот, мы с Бьондуром-топором пошли сопровождать тех, кто решил покинуть крепость, ведь то были в основном женщины и те из мужчин, что окончательно потеряли дух.
Путь через пещеры был исполнен страха. Несколько раз мы встречались с существами, названий которых не знали. Некоторые из них были огромны, иные же были мелкими, но нападали в большом количестве. Вело вперед нас природное боргвинское чутье и знание пещер, которое мы накопили за несколько лет общения с этими мрачными местами. Неизвестно, сколько мы бродили там во тьме, однако рано или поздно забрезжил солнечный свет... Около недели мы привыкали к нему. Болела голова, тошнило... В общем, ты не боргвин, тебе не понять. Но однажды настал миг, когда мы позволили себе выползти на поверхность через ту узкую щель, что была выходом из пещеры и границей между тьмою и светом.
И тогда во мне что-то оборвалось. Я видел склоны нагорий и деревья, растущие на них. На востоке вставало солнце, небо было наполнено щебетом птиц... Крепость, чудовища, подземный мрак представлялись мне дурным сном, а путь обратно ко всему тому, что было пережито вдруг стал казаться невозможным. И я решил пойти с теми, кто покидал Харлфундур.
Так я оказался среди людей. Ремесло не давало мне погибнуть от голода и даже позволяло жить безбедно. Тем не менее, я никогда не позволял себе сбрить бороду и всякую минуту лелеял надежду, что плешь сойдет с Харлфундура и я смогу вернуться. И вот я узнал, что орт Бреку ведет туда свою небольшую, но сильную армию. Зачем - этого не знают даже его воины. Жизнь моя уже клонится к закату, и я уже не жду возрождения крепости. Все время меня угнетала вина за то, что я покинул родной Харлфундур, и теперь я спешу туда, чтобы умереть, ребята. Ну какой из меня боец - посмотрите: я ведь и за маршем-то не поспеваю.
Старый боргвин замолчал и принялся выбивать трубку, и с ним молчали все, кто сидел вокруг костра. Молчали и смотрели в огонь.
- Так значит, чудовища... - пробормотал, наконец, Берон, не отрывая взгляда от затухающего костра, - То-то с нами святоши идут из белого, кажется, ордена. Чудовища - это по их части.
- Знать не знаю, кто там из какого ордена, а только я иду домой, в Харлфундур... Сладких снов и спасибо за ужин, Берон. Как-нибудь сочтемся, - ответил Рьйолло, встал с насиженного места и заполз под телегу, откуда спустя минуту послышались раскаты крепкого, годами тренированного храпа.
Плешь
Несмотря на все перешептывания о скором вхождении в плешь, путь до нее занял еще два дня. Предгорья выросли в горы, каменистая пустошь сменилась теснящимися в глубоких долинах лесами. Рьйолло и сам не знал, насколько широка эта извращенная земля, где она начинается и как понять, что армия вошла в нее. Однако же это оказалось весьма просто: в один из дней пути лес превратился в бурелом. Огромные вековые сосны были повалены и лежали, вытянув в небо окоченевшие мертвые корневища. Колонны иссушенных останков дубов безмолвно таращились пустыми дуплами на притихших воинов. То тут, то там между останками деревьев, на кустарнике, на камнях и валежнике, словно паутина, была натянута шуршащая на ветру пленка, похожая одновременно на крыло насекомого и на сброшенную шкуру змеи. Из-под ног в разные стороны разбегались ящерицы и какие-то не уловимые взглядом мелкие странные существа.
Армия встала лагерем, как только были замечены эти перемены. Затрещали деревья, из стволов которых воины строили частокол, зазвенели кирки, выдалбливая канаву для родниковой воды, ибо река, шумевшая внизу, была мутной, дурнопахнущей и у берега пузырилась тошнотворной желтой пеной. Рьйолло помогал изо всех сил. Он чувствовал близость Харлфундура. Да что там: он видел его! Если подняться по склону повыше и посмотреть направо от солнца, можно увидеть чадящую в небо пологую гору. Ту гору, которую называют Вонючей.
Когда лагерь был обустроен, в плешь стали отправляться первые отряды. Они состояли из тяжеловооруженных воинов, облаченных в магическую броню. В руках каждого из них были меч и щит, а вокруг летали по четыре магических дротика, похожих на большие стальные веретена. Рьйолло видел их в действии: воин взмахивает рукой, и дротик летит в цель. Судя по всему, штуки эти весили немало, ибо расщепляли толстые бревна, как семечки.
Задача Рьйоло и прочих сбродных состояла в том, чтобы вырубать лес и разгребать валежник, образуя весьма просторную просеку. Авангард зачищал некоторую территорию и вставал лагерем, потом отряды сброда прорубали дорогу к нему, после чего авангард шел дальше.
Иногда бойцы авангарда возвращались в основной лагерь, чтобы смениться и отдохнуть. Они нередко приносили с собой удивительных существ, как правило, мертвых, но нередко и живых. За живых существ, принесенных в лагерь из плеши, командование наказывало, но это не останавливало желающих похвастаться удивительным трофеем. Твари эти не были похожи на привычных нам животных или насекомых. Тела их были составлены из металла и иссушенных костей, скрепленных между собой наружными мышцами, заключенными в ту самую странную пленку, которая встречалась на лесной растительности. Твари скребли по полу металлическими конечностями, невероятно похожими на лезвия ножей, или царапались заостренными костяными когтями. Они были удивительно разные, эти существа: различных размеров и форм. Некоторые были размером с крысу, иные же, по словам очевидцев, достигали величины и веса средней овцы. Одни были покрыты прозрачной скорлупой, другие, словно изделия в лавке кожевника, были обтянуты кожей или даже лохматыми шкурками лесных животных. Говаривали, что многие такие существа источают ту самую пленку, образуя на деревьях гнезда и целые ульи. Никто из воинов, что сражались с диковинными обитателями плеши, не видел, чтобы эти существа пожирали побежденных. Они всега оборачивали тела пленкой и утаскивали в неизвестном направлении.
Первые дни нахождения на землях, захваченных плешью, были исполнены страхом. Неизвестность, нападения местных существ, все это угнетало дух. Однако спустя месяц, несмотря на потери, пребывание здесь все больше и больше походило на выполнение неприятной, но нужной работы. Рьйолло работал с удовольствием, ведь каждое поваленное дерево, каждый выкорчеванный пень или сожженная коряга приближали его к дому. Пару раз боргвин сталкивался с жителями этих извращенных земель. Одна из подобных тварей выпрыгнула на него из-под упавшего древесного ствола. Была эта гадина размером с кошку и о шести острых лапах. Вместо головы у нее был череп какого-то зверя. Существо вцепилось боргвину в щеку, но он сорвал его с себя, бросил на землю и разрубил топором. Другая тварь оказалась замаскированной под пень и, очевидно, вела прикрепленный образ жизни. Она схватила Рьйолло множеством костистых конечностей, проткнув ногу сквозь кожаные штаны, однако доспех старика оказался для нее существенной трудностью, а потому серьезных травм тварь нанести не смогла. Рьйолло сжег ее, осыпая проклятиями.