День пролетел быстрее, чем их перемещение на площадь Гриммо. Пока мамы орудовали на кухне, а папы, размахивая палочками, убирали пыль и отправляли вещи по своим местам, детей отправили готовить спальни для гостей.
— Я себе это представляла несколько иначе, — недовольно сказала Роза, взбивая перину на широкой железной кровати, от которой тут же поднялось облачко пыли. — Зачем заставлять делать это нас, когда у родителей это займет не больше минуты!
— Куда девался твой энтузиазм? — со смехом спросил Альбус.
— Ладно вам, — крикнула Лили из-за горы подушек, которые они с Хьюго закидывали обратно на кровать. — Мы же еще никогда ничего такого не делали.
— Лучше бы и не делали, — ответила Роза. — Как жаль, что нам нельзя пользоваться магией вне Хогвартса!
К вечеру, когда за окном уже стемнело, а дети добрались до последней спальни, к ним вошла Гермиона и, с жалостью на них посмотрев, взмахнула волшебной палочкой. Одеяло вырвалось из рук Розы, тут же расправившись на кровати, пыль исчезла, и люстра стала светить ярче, шторы подпрыгнули, вдеваясь в крючки на гардине, а старинный ковер ловко просунул свой уголок под ножку пухлого кресла.
— Сразу бы так, — буркнула Роза, но тут же смолкла под взглядом матери.
— Отребье! Поганые полукровки! — послышалось из-за двери.
— А вот, кажется, и гости приехали, — с улыбкой сказала Гермиона. — Спускайтесь на кухню.
Она развернулась к выходу, но тут же замерла и обернулась. Оглядев детей, она снова взмахнула волшебной палочкой и, довольно качнув головой, вышла.
— Нет! — воскликнула Роза, рассматривая свое отражение в окне. — Она снова сделала мне эту прилизанную прическу!
Альбус подошел к сестре и тоже посмотрел в окно. Его волосы все еще топорщились в разные стороны, но, в целом, выглядел он опрятнее, чем минуту назад.
Лили бросилась к двери, крикнув уже с верхнего пролета:
— Не ждите меня, я вас догоню!
Альбус и Роза переглянулись и, пожав плечами, направились к двери, пропуская вперед Хьюго.
На кухне были раскрыты окна, но снежинки все равно растворялись, будто сталкиваясь с невидимой преградой, и не проникали в кухню. Зато воздух был свежий и прохладный.
— Мама опять сожгла ужин, — шепнул Хьюго Рон, косясь на Гермиону. — Нужно проветрить. Все отлично, дорогая! — вдруг крикнул он. — Пахнет восхитительно!
Гермиона презрительно подняла бровь и отвернулась.
— Хагрид! — обрадовался Альбус, увидев школьного лесничего. — Ты уже приехал!
— А где наши подарки? — спросила Роза, подходя к ним.
— Будут утром под елкой, — раздался ответ с другого конца кухни. Гермиона шла к столу с огромным подносом со сладостями, один вид которых тут же заставил Розу позабыть о всяких подарках.
В следующий час шум стоял такой, что соседи бы точно вызвали кого положено, если бы не заклятие, наложенное на дом № 12. То и дело звенел звонок и распахивалась входная дверь, пропуская новых гостей. Вальбурга Блэк неистово кричала такие слова, каких Альбус прежде и не слыхивал. Первыми после Хагрида приехали Полумна с близнецами и мужем Рольфом, которому Хагрид, казалось, был рад больше, чем всем остальным обитателям дома. Позже появились Билл с женой-вейлой Флер, а с ними высокий мужчина с огненно рыжими волосами, убранными в конский хвост и с серьгой-клыком в ухе — даже Чарли Уизли оставил своих драконов, чтобы провести Рождество в кругу семьи. Чуть позже, робко постучавшись, в кухню заглянул такой же рыжий, но более сдержанного вида, Перси Уизли. На нем была строгая черная мантия, а на переносице покоились очки по последней моде. Спустилась Лили в новой мантии из розового атласа. Приехали бабушка и дедушка Уизли, тут же бросившиеся обнимать своих внуков. Даже другие бабушка и дедушка Розы и Хьюго, которые были маглами, посетили дом, полный волшебников. Их Альбус прежде никогда не видел. А Гермиона засияла, стоило им войти, так, как Альбус, пожалуй, тоже никогда не видел. Чуть позже из коридора раздался громкий смех и в дверь протиснулся Джордж под руку с женой Анджелиной. Но не успел он поздороваться со всеми присутствующими, как Роза, схватив его за рукав мантии, увлекла за собой в дальний конец комнаты, рассказывая ему о школьном полтергейсте Пивзе. И, когда, чуть запоздав, в кухню вошел Невилл с женой Ханной, Рон, тяжело вздохнув, принялся нашептывать, размахивая палочкой, заклинание Незримого расширения.
Весь вечер Альбус не сводил взгляд с отца. Обычно общительный, сегодня он был удивительно молчалив. Но в одном Альбус был уверен: это оттого, что он счастлив. Ведь когда ты по-настоящему счастлив, больше всего хочется молчать.
Гарри Поттер сидел во главе стола, переводя взгляд с одного гостя на другого. Он улыбался, слушая их разговоры, и смеялся так, что в один момент у него даже пунш вырвался изо рта. «Рон, не шути, пока я не сделаю глоток!» — крикнул он, хохоча.
Когда шум голосов начал понемногу угасать, и гости начали разбредаться, кто к выходу, чтобы отправиться домой, кто вверх по лестнице, пожелав остаться на ночь, Гарри Поттер сидел у окна, подперев рукой подбородок, и смотрел куда-то вдаль. Джинни замерла возле него, положив руки ему на плечи. Рон помогал Гермионе убирать со стола, а Невилл, только что вернувшийся после того, как показал своей жене, где находится их спальня, снова разжигал огонь в камине.
Альбус подошел к родителям и крепко их обнял.
— Спокойной ночи, — сказал Альбус.
Получив по поцелую в лоб от мамы и папы, он взял за руку Розу, и они направились к выходу. Хьюго и Лили, как самые младшие, были отправлены в комнаты еще полчаса назад, а Джеймс убежал чуть позже них, сославшись на то, что ему непременно нужно отправить поздравительную сову его другу Лиаму.
— Классный был вечер, да? — спросила Роза, когда они поднимались вверх по лестнице в спальни.
Альбус, Джеймс и Хьюго спали в комнате, что прежде принадлежала крестному его отца, Сириусу Блэку. Джинни поначалу была против этой идеи, исключительно из тех соображений, что негоже расселять детей в комнате, где на стенах красуются магловские плакаты, закрепленные какими-то сильными Приклеивающими чарами. Такими, что даже Гермионе Уизли не удалось их отклеить. Хотя Альбусу показалось, что она не очень-то и старалась это сделать. Во всяком случае, когда она с печальным вздохом сказала: «Нет, не получается», его отец ей довольно подмигнул. Но маме Альбуса они не нравились не потому, что они магловские. На всех плакатах красовались мотоциклы и красивые девушки в купальниках. Решением стало: завесить плакаты на время пребывания мальчиков в этой комнате. А Альбус думал о том, как ему жаль, что у него нет возможности познакомиться с таким бунтарем, как Сириус Блэк.
«Сколько же надо храбрости, чтобы завесить стены магловскими плакатами, когда в коридоре висит портрет Вальбурги Блэк, — подумал Альбус, впервые переступив порог этой комнаты. — Да еще такими!»
Почти дойдя до своей комнаты, Альбус обо что-то споткнулся и тут же кубарем повалился на пол, утянув за собой и Розу.
— Ты что тут делаешь? — крикнул он.
— Тише ты, — прошипел в ответ Джеймс.
Он сидел на корточках, прислонившись лицом к перилам, а к уху прижимал оранжевый шнурок.
— Ты что, подслушиваешь?!
Джеймс картинно выдохнул и повернулся брату:
— Зачем, по-твоему, Невилл вернулся на кухню? — заговорщически шепнул он.
Роза, которая в подобных ситуациях соображала быстрее Альбуса, тут же выпрямилась:
— Если ты не поделишься с нами Удлинителями ушей, я буду говорить громче с каждым словом, — сказала она, как и обещала, громче произнося каждое следующее слово.
— Да тише ты! — прошипел Джеймс, протягивая ей шнурок, и еще один — Альбусу.
— Думаете, там будут разговоры о чем-то интересном? — спросил Альбус, и тут же умолк под гневным шиканьем с обеих сторон.
Он поднес Удлинитель к уху и начал вслушиваться в тишину, которая тут же разразилась громким голосом его отца, будто он стоял у него за спиной:
— Беспокойства дошли уже и до Лондона, — сказал Гарри. — Пострадала семья маглов. И что бы ни писали в газетах, я уверен, здесь не обошлось без темной магии. На той неделе двое моих ребят взяли Пожирателя смерти, но не знаю, причастен ли он к этому нападению. Молчит как рыба.