Может быть, Шляпа отправит его на Пуффендуй? Джеймс сказал, что туда попадают все, кто не подходит ни на один из других факультетов. Что ж, это, пожалуй, про него. Главное, чтобы не Слизерин. Отец сказал ему на вокзале Кингс-Кросс, что не страшно, если он попадет на этот факультет. Но Альбус не был уверен, что его отец на самом деле так думает. Даже если он этого не признает, наверняка он будет в нем разочарован. Альбус так и слышал у себя в голове шум десятков голосов: «Поттер, и на Слизерине. Что за вздор!», или «Нет, ну вы слышали? Второй сын Гарри Поттера учится на Слизерине! Я всегда знала, что этот мальчик безнадежен».
Альбус шел по лесной тропинке, глядя себе под ноги, и пытался заглушить все мысли, которые так и лезли в голову, толкаясь и споря между собой.
Джеймс наверняка перестанет с ним общаться. И будет всем говорить, что Альбус ему не брат и, вообще, он, Джеймс, этого мальчика знать не знает. Роза его возненавидит, а Невилл будет обходить стороной на своих уроках. Интересно, Хагрид продолжит с ним общаться, когда Альбус будет расхаживать по школе в зеленой с серебром мантии?
И Альбус принял, как ему казалось, самое важное решение в своей жизни: если Шляпа распределит его на Слизерин, думал Альбус, он сдаст свою волшебную палочку и вернется домой. Лили точно будет рада, когда они снова будут вместе. А родители… Что ж, наверное, поначалу они и огорчатся из-за его решения. Но потом они поймут, что уж лучше так. Пусть их непутевый сын будет жить дома, нежели им придется краснеть, когда кто-то спросит, на каких факультетах учатся их дети.
— Ал, ты чего? — спросила Роза.
Она уже несколько минут шла, не глядя себе под ноги, и даже несколько раз споткнулась о выступающие из земли корни деревьев. Она упорно вглядывалась в его лицо, и удивилась такой резкой перемене в нем: всю дорогу ее брат шел, понуро опустив голову, как вдруг его лицо просияло, и он в явном изумлении даже открыл рот, восторженно смотря куда-то вдаль, сквозь идущего перед ними Хагрида.
— Я? Ничего… — рассеянно ответил ей Альбус.
Он совсем забыл о том, что она рядом. Да и вообще о том, куда они идут. Его вдруг осенило. И эта будто из ниоткуда пробравшаяся в его голову мысль затмила все, что его окружало.
Он вспомнил, как к ним домой приезжал министр магии Кингсли Бруствер. Это было ранним утром тридцать первого июля, в день рождения отца Альбуса. Гости должны были собраться ближе к вечеру, но у министра было много неотложных и очень важных дел, как он сказал Гарри. И, выручив свободную минуту, он прямиком из Министерства магии телепортировался в их кухонный камин, здорово напугав этим маму Альбуса, Джинни.
И сейчас, уже совсем отчаявшись, Альбус вспомнил о подслушанном им разговоре министра с его отцом. Кингсли говорил, что какая-то семья отказалась отправлять своего ребенка в Хогвартс. Что в ответ на письмо из Хогвартса, которое каждый ребенок в любой семье волшебников ждал с таким трепетом, родители этого мальчика прислали целую гневную тираду на тему того, что их сын не нуждается в таком образовании, и что они сами будут его обучать. Кингсли рассказал отцу Альбуса, что эта семья стоит у них на учете по делу Волан-де-Морта, несмотря на то, что ни в каких явных правонарушениях они замечены не были. На вопрос Гарри о том, чем заинтересовала Министерство семья, не нарушающая волшебное законодательство, Кингсли сказал только, что они уж слишком рьяно, пусть и только на словах, поддерживали Волан-де-Морта во время Второй Магической войны. И Министерство, как он выразился, всего лишь старается держать руку на пульсе. И как раз сегодня вечером Кингсли должен ехать к этой семье домой с инспекцией. И он бы рад отправить нескольких инспекторов, в этом не участвуя. В его присутствии нет особой необходимости. Но он надеется переубедить родителей мальчика, если окажется, что тот в Хогвартсе учиться хочет.
Вот поэтому на душе у Альбуса вдруг стало так легко. Он понял, что ему совсем не обязательно учиться в Хогвартсе, чтобы быть волшебником. Родители могут обучать его дома, где он не будет принадлежать ни к какому факультету. А в семнадцать лет, как и все студенты Хогвартса, он сдаст необходимые экзамены комиссии Министерства магии и будет таким же полноправным волшебником, как и все эти выпускники.
Первогодки во главе с Хагридом выбрались из темного леса, по которому, как им казалось, они шли уже целую вечность, и выстроились вдоль широкого озера. Берег его тянулся так далеко, что в темноте и не разглядеть, где он завивается дугой. А сам берег был залит светом луны, что отражалась в гладкой воде озера. Десяток небольших фонариков, закрепленных на коротких древках, торчащих из черной воды, отвечал ей своим светом. К древкам крепились небольшие лодочки с двумя широкими сидениями в каждой.
Альбус подошел к самой кромке воды, вглядываясь в темную даль. И увидел его. Замок. Вдалеке на противоположном берегу озера раскинулся Хогвартс. Гигантский каменный массив возвышался к самому небу. Он тянулся множеством остроконечных башенок с горящими, будто огнем, бойницами к ночному, усыпанному звездами, небу с огромным желтым диском луны, которая точно предводительствовала над ними. Альбус стоял, не в силах пошевелиться. Его взгляд был прикован к Замку. Хогвартс будто охватил его своими каменными стенами, не желая больше отпускать. И мысли, не дававшие ему покоя весь их неблизкий путь, отступили. Никогда прежде Альбус не чувствовал ничего подобного. Это был восторг. Замок будто сбил его с ног. У Альбуса мелькнула мысль, что он словно увидел некое божество. Нечто первобытное, полное мощи и сверхъестественной силы. Альбус стоял на берегу, готовый броситься в воду, только бы скорее оказаться в этих стенах. Он замер, в восхищении раскрыв рот, и не мог отвести взгляда от черных стен Замка, как вдруг услышал басистый голос Хагрида:
— Первокурсники! Рассаживаемся в лодки! По четверо в каждую!
Альбус, с трудом оторвав взгляд от Хогвартса, обернулся на голос и, вздохнув, направился к Розе. Она стояла возле великана, и, скрестив руки на груди, внимательно смотрела на брата.
Но на полпути, помедлив, он глянул через плечо на древний замок.
Пусть это будет Слизерин. Он отсюда не уедет.
========== Глава 3. РАСПРЕДЕЛЯЮЩАЯ ШЛЯПА ==========
Лесничий занял самую большую лодку и поплыл во главе учеников, все так же указывая путь поднятым высоко над головой фонарем.
Ребята влезли в лодку — у Розы это вышло лучше, а Альбус промочил одну ногу, и теперь в ботинке неприятно хлюпало. С ними в лодке оказались девочки, что шли следом. Худенькая черноволосая продолжала с упоением рассказывать о Косом переулке, теперь рассказ зашел о магазине мантий мадам Малкин. Как только все дети расположились в лодках, Альбус заметил, что ни в одной из них нет весел. Но, не успел он спросить, как же они поплывут, лодки, как по волшебству, двинулись за главенствующей лодкой с ярким фонарем.
— Готова встретиться с гигантским кальмаром? — с неуверенной улыбкой спросил Альбус сестру.
— Ал, гигантский кальмар не нападает на детей. Он вообще ни на кого не нападает. Не верь всем пустякам, что говорит тебе Джеймс! — и она обратилась к девочке из семьи волшебников, что шла следом по тропе. — А когда мы с семьей играем в квиддич, я всегда играю охотником, и очень даже хорошо играю, — Роза гордо тряхнула головой.
— Что ж, если попадем на разные факультеты, в следующем году увидим, кто кого, — та ухмыльнулась ей в ответ и повернулась к своей соседке. — Со второго курса можно участвовать в отборочных испытаниях в команду факультета.
— Мой отец попал в команду на первом курсе, — не подумав, и скорее сам себе, чем в ответ девочке, произнес Альбус.
— Как тебя зовут? — девочка нахмурилась, и в ее глазах тут же мелькнул проблеск догадки.
Теперь, когда они сидели друг напротив друга, у Альбуса появилась возможность их рассмотреть. Черноволосая девочка была очень красива, ее большие карие глаза, полные озорства, были широко раскрыты, и в них сверкали блики фонарей, тонкий носик смешно подергивался, когда она что-то говорила. А из-под заправленных за них волос торчали уши, которые напомнили Альбусу домовых эльфов из старых детских книжек. Собеседница же оказалась совсем непривлекательной особой, сложена она была довольно грубо, длинные темные волосы покоились на массивных плечах, широкий рот замер в недоверчивой ухмылке, во взгляде не читалось ничего, кроме высокомерия.