Когда Альбус вновь посмотрел в окно, человек вышел из-под луча фонарного света и уверенно шагал по дороге… к дому Альбуса. Полы его мантии колыхались при ходьбе у самых щиколоток. Выше, чем должно было бы быть. Мантия была ему явно коротка.
Человек перешел дорогу и зашагал по тротуару в сторону истерзанной временем калитки. Альбусу казалось, что он слышит цокот каблуков. Тик-так, левая, правая. Тик-так, мантия взлетает и падает вниз.
«Он идет к нам», — с уверенностью подумал Альбус.
Он захотел броситься прочь, выбежать из комнаты, влететь в гостиную. Родители еще должны быть там. Их надо предупредить!
Но он смотрел в окно, не в силах оторвать взгляд от загадочного силуэта.
Человек остановился у калитки, положил на нее руку и замер. Он с минуту водил рукой по почерневшему дереву, Альбус не мог этого видеть, но ясно представлял, как палец незнакомца очерчивает контуры вырезанных на калитке букв. Альбус и сам так же ее разглядывал, когда был совсем маленьким.
Сколько он себя помнил, его дом всегда был идеальным. В нем было чисто, в нем был хороший ремонт и красивая мебель. Когда Альбусу было пять, родители убрали живую изгородь, окаймляющую участок, и поставили новый красивый, с белым штакетником, забор. Но калитку оставили. Альбус все удивлялся и спрашивал отца, почему не заменить и калитку. Она торчала на фоне выбеленного коттеджа и такого же белого заборчика как бельмо. Но отец только и говорил, что это — его память. Альбусу иногда казалось, что ни к одной из своих игрушек он не привязан так, как отец — к этой калитке.
Альбус уже совсем увяз в своих мыслях, когда почуял что-то неладное. Противное чувство, холодными щупальцами крадущееся по его позвоночнику…
Альбус отшатнулся, как только понял, что человек больше не рассматривает калитку. Он смотрит наверх, в окно второго этажа. Прямо на Альбуса.
Альбус отшатнулся, а когда снова подошел к окну и выглянул, тротуар был пуст. По спине пробежали мурашки. Альбус прильнул к холодному стеклу, вглядываясь во мрак. Он совсем забыл о Хьюго, не чувствовал, как болят пальцы ног, скрючившиеся от долгого стояния на носочках. Альбус искал черного человека. Дорога уходила вдаль, исчезая за горизонтом. Все вокруг замерло, будто весь мир поставили на «паузу». Дома по другую сторону дороги зияли черными дырами окон. И когда Альбус уже совсем отчаялся разглядеть хоть что-то, его сердце ушло в пятки: калитка, распахнутая, болталась на ветру.
Человек шел по вымощенной булыжником тропинке прямо к дому Альбуса.
Альбус отскочил от окна, чудом не задев раскладушку. Оконная рама снова застучала, поддаваясь порывам ветра. Альбусу было не до нее. В несколько прыжков он преодолел комнату, налетев на дверь. Дверь тут же распахнулась, и Альбус вылетел в коридор, споткнулся, пролетел по нему кубарем и врезался в стену.
Внизу раздался глухой стук.
Альбус поднялся, снова упав на четвереньки. Затылок взорвался тупой болью, а на коленке засочилась кровь. Альбус рванулся вперед по коридору, к деревянной лестнице, ведущей на первый этаж, в гостиную. Он полз, не чувствую на ладонях теплого ворса ковра, не чувствуя даже, как саднит стесанное колено. Он уже собирался закричать родителям внизу, как до его слуха долетел звонкий голос матери:
— Ну, наконец-то!
Альбус замер. Входная дверь заскрипела и захлопнулась.
Это кто-то свой, промелькнуло в голове у Альбуса на выдохе. Внизу послышались шаги, а после несколько хлопков: кто-то пожимал руки, громко стукнувшись ладонями. Альбус лежал на полу, уткнувшись носом в ковер.
«Это кто-то свой…» — подумал он благодарно, но внутри все разрывалось от отчаяния.
— Мы тебя ждем уже несколько часов!
Гермиона. Ее голос. Ни с кем не спутать.
Альбус оторвал голову от пола и посмотрел вперед. Лестница уже была видна. Но голос тетки не давал ему покоя. Он был слишком… привычным. Так он разговаривала разве что с ним. И с Лили. И со своими детьми. И с…
— Эдвард!
И с Тедди, конечно же. Это был Тедди. Длинный и несуразный. Слишком высокий для своей старой мантии.
Альбус поднялся на локтях и прополз к лестнице, остановившись на стыке ковра и ступени светлого дерева. Он было уже проклял себя за то, что оставил удлинители ушей в школьных штанах, как заговорил Рон, и Альбус понял, что здесь удлинители ушей ему ни к чему.
— Есть новости?
Внизу послышался какой-то шум, шорох. Возможно, Тедди снимал верхнюю одежду.
— Они знают, — сказал Тедди тихо, но Альбус все равно расслышал его голос, тусклый, совсем без эмоций.
Они знают. Тихо и четко.
Альбус приподнялся и сел, опустив ноги на нижнюю ступеньку. Он прильнул к перилам и сунул голову в просвет между реек, упершись в соседние из них.
— Ну, это не новость, — услышал Альбус голос Рона.
Наступила тишина, и Альбус невольно подался вперед.
— Я был сегодня в Лютном переулке, — снова заговорил Тедди. — Там собирается все больше темных волшебников.
— Мы не можем быть уверены, что это из-за колодца, — сказала Гермиона.
После повисшей в гостиной тишины, заговорил Рон. Его голос был острым и уверенным, как наждачка:
— Там был Малфой?
— При чем здесь Малфой, Рон? — воскликнула Гермиона, но кто-то на нее тут же зашикал, и Альбус понял, что это Джинни, волнуется, что они разбудят детей.
— Все же очевидно, Гермиона, — сказал Рон.
— Малфой ведь с нами, — перебил Гарри. — Это ведь он нам помог с попечительским советом.
— Да и после всего того, что было… — высказалась Джинни. — Не думаю, что он станет лезть на рожон.
— Рон, ты просто вцепился в это!
Гермиона.
Альбус практически видел, как гневно раздуваются ее ноздри. Ему был знаком этот тон. Именно так она всегда их ругала.
Заговорил Рон:
— А я уверен, что Малфой в этом участвует. Не удивлюсь, если он у них за главного.
— Мы в шоке, — томно протянула Джинни, и Альбус невольно улыбнулся. Ему сразу представилось, как гневно пунцовеют щеки его дяди.
— Подумай сама, — продолжил Рон, пропустив мимо ушей реплику сестры. — Мерлин, Гермиона! Да ведь это именно то, что ему сейчас нужно!
— Считай меня чокнутой, — сказала Гермиона, — но я ему верю. Возможно, впервые.
— Я с ней согласен, — сказал Гарри, и Альбус сильнее вжался в перила. Он знал: если к кому-то и стоит прислушиваться, так к отцу.
— Что ты имеешь в виду под этим «то, что ему сейчас и нужно»? — спросила Джинни, передразнив голос Рона.
Внизу повисла тишина, и Альбус осторожно продвинулся вперед и сполз на две ступени вниз. Он перевернулся, упершись ладонями в нижние ступеньки и просунул голову между перил, пытаясь заглянуть в гостиную. «Только бы не застрять, только бы не застрять», — думал он.
Ступенька предостерегающе скрипнула, и Альбус замер всем телом. Звук ему показался таким громким, что мог бы переполошить всю округу, но никто внизу, казалось, его не услышал. В животе что-то неприятно перевернулось, но Альбус сделал глубокий вдох, выравнивая дыхание, и просунул нос еще дальше. Теперь вся гостиная была как на ладони. К счастью, все присутствующие сидели либо спиной к лестнице, либо вполоборота. Рон развалился на диване, перед ним на ковре сидела Гермиона, облокотившись спиной на его ноги. В стоящем рядом кресле Гарри согнулся, упираясь локтями в колени, Альбус видел его лицо. Отец был мрачен и очень серьезен. Он смотрел в пол и то и дело прикасался к лицу, будто снимая с него паутину. Джинни сидела рядом с ним на подлокотнике, положив раскрытую ладонь ему на спину, и в упор смотрела на брата. Тедди, изрядно обросший щетиной (когда он успел так вырасти?), уселся рядом на принесенный из кухни стул.
— Так что ты скажешь? — снова спросила Джинни.
Рон шумно вздохнул и приподнялся так, чтобы тоже видеть ее.
— У него недавно умерла жена, Джинни, — сказал он.