Из-за задернутых пологов слышался размеренный храп, и вполовину не такой громкий как у Хьюго.
Сознание Альбуса уже начало уплывать по томной реке сновидений, когда до него сквозь дымку донесся глухой стук. Нехотя, Альбус оторвал голову от мягкой подушки, поднялся и отдернул полог. Скорпиус стоял с видом человека, которого вот-вот разорвет от избытка чувств. Его обычно бледное лицо раскраснелось, а глаза взволновано блестели.
— Ну, залезай, — вздохнул Альбус, отодвигаясь в сторону, чтобы друг мог сесть рядом.
Скорпиус оставил тапочки на полу и забрался в постель с ногами, задвинув за собой штору. Альбус ожидал, что друг тут же начнет заваливать его вопросами, но Скорпиус только смотрел на него, ерзая от нетерпения, но молчал.
— К Златопусту Локонсу возвращается память, — наконец, сказал он, видно, решив, что Альбус совсем не понимает, чего от него хотят.
— Я знаю, — перебил его Альбус, подняв раскрытую ладонь. — Роза уже рассказала о ваших находках.
Альбус хмыкнул, а Скорпиус виновато потупился, но, тут же нахмурившись, посмотрел в ту сторону, где располагалась входная дверь.
— Когда она успела? — возмущенно спросил он. — Она же собиралась идти спать.
— Она задремала на диване, — сказал Альбус, почувствовав укол совести. — А ты не знаешь, кто такой Руквуд?
Скорпиус покачал головой.
Если Роза слушала рассказ Альбуса молча, изредка кивая или же хмурясь, Скорпиус такой свободы повествования Альбусу не предоставил. Его интересовала каждая деталь, каждая мелочь, которую, как ему казалось, Альбус мог упустить. Он спрашивал о выражениях лиц, о тоне голосов, о том, как двигались и как смотрели друг на друга Тедди и Гарри, когда остались наедине. И с каждым его вопросом Альбусу делалось все труднее скрыть то, что ему было скрыть важнее всего: имя Драко Малфоя.
Не сейчас. Не сегодня. Он не был готов раскрыть все карты, увидеть на лице друга смятение или же недоумение — все равно. Понять, что человек, которому он доверяет, не так уж и откровенен. Или же сказать ему, что он слишком уж доверчив. Все это сейчас казалось Альбусу слишком тяжелой ношей.
Когда Альбус закончил рассказ, Скорпиус нагнулся к нему и выдернул из-под его спины подушку. Альбус охотно прислонился к жесткой деревянной спинке кровати. Его в этот момент не слишком волновал комфорт: он не сводил любопытного взгляда с лица Скорпиуса. Прошел, должно быть, час, ни минуты из которого не обходилось без вопроса. Но теперь, когда они могли все обсудить, Скорпиус молчал. Казалось, его мысли совсем далеко — таким отстраненным был взгляд Скорпиуса, когда он бросил себе за спину подушку и упал на нее, смотря в потолок.
— Ты когда-нибудь спал «вальтом»? — спросил Альбус, сам удивившись своему вопросу.
— Это как?
Альбус сполз вниз, подложив под голову руки, и начал пихать Скорпиуса в ребра, чтобы тот подвинулся дальше.
— Смейся тише! — шикнул на друга Альбус. — Всех разбудишь.
Выбеленный потолок был таким ровным, что сразу становилось ясно: здесь не обошлось без волшебства. Альбус помнил, как делался ремонт в их доме. Отец решил, что львиную долю работы он желает сделать своими руками, как неволшебник. Мама какое-то время упиралась, но в итоге согласилась. Альбус слышал, что в некоторых семьях, бывает, родители разводятся. Во время ремонта в их доме он то и дело ловил себя на мысли, что это может настигнуть и его родителей: так много они спорили и ссорились. Но ремонт закончился, все наладилось. И чувствовалось, что отношения родителей стали еще крепче. Альбус все удивлялся, как Джеймс этого не замечает. В те времена они со старшим братом еще были не разлей вода.
Но Хогвартс… Здесь все было соткано из волшебства. Каждая вещь, каждая занимающая свое место кровать. Отделка на стенах и ровные контуры ступенек — все было создано чьим-то волшебством.
— Когда мы выбираемся куда-то всей семьей, спальных мест, бывает, не хватает, и приходится спать вместе, — сказал Альбус. Лежать на мягком матраце было удобно. Будто на нем и не спали до него несколько поколений юных волшебников. — Спать с Хьюго, это младший брат Розы, ты познакомишься с ним в следующем году, — одно наказание. Он храпит, как трактор. Но это одинаково плохо и когда спишь с ним в одной кровати, и когда он спит на соседней. А вот спать «вальтом» с Джеймсом…
— М?..
— У него ноги воняют, — сказал Альбус, поморщившись, и они со Скорпиусом разразились таким смехом, что должны были бы перебудить весь факультет.
Бах!
О полог ударилось что-то тяжелое, и упало, пробежав по нему волной.
— Заткнитесь вы там!
Альбус закрыл рукой рот, сдерживая смех. С другого конца кровати он услышал такой же звук. Скорпиус смеялся дольше.
Когда все стихло, Скорпиус зашевелился. Он подтянул к себе ноги, а Альбус удивленно приподнялся на локтях: Скорпиус нюхал свои пятки.
— Твои ноги не воняют! — захохотал Альбус, пнув друга ногой в бок.
— Эй! — снова рявкнул Джесси.
Скорпиус резко поднялся, посмотрел на Альбуса и, прижимая палец к губам, кивнул на полог.
Альбус улыбнулся, снова посмотрев на потолок. Скорпиус опять упал на подушку, и в комнате повисла тишина, нарушаемая размеренным храпом спящих мальчиков.
— К нам домой приходили, — очень тихо заговорил Скорпиус. — Еще когда мама была жива.
Альбус поежился. Скорпиус старался не выдать своих чувств. Так старался, что его слова прозвучали слишком поверхностно. Настолько, что казались совсем чужими.
— Знаешь, мама всегда восхищалась маглами. Тем, что они делают и что создают. Ведь, правда, некоторые их штуки… Волшебники как будто застряли где-то в Средневековье, довольные и тем, что есть. Мама даже водила нас в магловский цирк. Ага, — вздохнул он.
— Родители думают, что твой отец может быть к этому причастен, — выпалил Альбус.
Проклиная себя, он уставился в потолок, желая только, чтобы Скорпиус не поднялся, и ему не пришлось смотреть другу в глаза.
— Знаю, — только и сказал Скорпиус. — Но это не так. Точно тебе говорю, не так.
Скорпиус поднялся. Альбус чувствовал, что тот смотрит на него, но продолжал сверлить взглядом побелку.
— Мой отец не идеален, — Скорпиус пожал плечами. — Знаешь, о нем много гадостей говорят. Ты не слышал? — удивился Скорпиус. — А я слышал. Но я точно могу сказать: он бы ни за что не осквернил память о маме этим.
Альбус ухватился за край спинки и, подтянувшись, уселся напротив друга. Теперь ему была удивительнее реакция Скорпиуса, чем его собственная неуверенность.
— То есть, ты не думаешь… Тебе бы не хотелось?..
— Не так, Ал, — перебил его Скорпиус.
— Хотелось бы — да, — заговорил он снова после долгой паузы. — Но все то, что ты рассказал… Не-а, — он покачал головой. — И папа бы не стал так рисковать. Он не забрал меня домой на каникулы, но я знаю, знаю, что это все только потому, что ему сейчас слишком плохо. На самом деле он очень хороший, Ал. Он старается этого не показывать. Даже со мной. Но я точно знаю, что в душе он самый лучший.
Альбус молчал. На душе было паршиво, но что-то все еще не давало покоя. Альбус не мог понять, чувство ли это вины перед другом за недоверие или сомнение. Но не в Скорпиусе. В его уверенности быть может.
— Помнишь, как мы познакомились? — спросил Скорпиус.
— Ага, — улыбнулся Альбус. — Ты запихивал в чемодан свои подштанники! Так косясь на Розу, будто тебя застали на месте преступления. Видел бы ты свое лицо!
Альбус задохнулся в приступе смеха, получив пинок под дых.
— В том купе было несколько мальчиков, чьи фамилии я уже слышал прежде. Дедушка много рассказывал об их семьях, — сказал Скорпиус, когда Альбус утих. — Эван Элмерз, кстати, был в их числе. Я думал, что мы подружимся.