Теперь приходилось усомниться в стройности первоначальных предположений. Боль в голове и ногах, кровь, заливающая лицо, и крепкие веревки, врезавшиеся в запястья, лодыжки и ребра, — все это было слишком уж реально для фантомной атаки. Может, все-таки следовало вести себя решительнее? Это ж надо! Прорваться через ледяной кошмар, через контакт с черным монстром, хладнокровно распотрошившим их друга Троу, прошагать многие километры чужой земли, почти разгадать ее тайну и — погибнуть от рук неизвестно как залетевших сюда и уже однажды побежденных варваров с планеты Счастье! Что могло быть глупее?
Когда впереди появились шатры, Язон отметил, что их гораздо меньше, чем было в действительности у крупнейшего племени на Счастье, однако размер и куполообразная форма вполне соответствовали тому, что он помнил о временных жилищах кочевников. Всплыло в памяти даже их название на диалекте — камач. Моропы остановились в самом центре разбитого среди степей лагеря, воины подняли пленников и привязали по отдельности к двум столбам, врытым в землю метрах в трех друг от друга. И ни одна живая душа не вышла встречать их, никто не проявлял любопытства по поводу вновь прибывших. Возможно, здесь расположилось не все племя, а лишь его передовой отряд, поэтому в камачах не было детей и женщин, а воины не выходят без приказа на улицу. Или просто они сейчас отсыпаются после очередного набега. Такое объяснение вполне годилось, но не успокаивало. Ведь странностей с каждой минутой становилось все больше.
Мета до сих пор не приходила в себя, хотя серьезных повреждений на ее теле Язон не заметил. А суровые воины, закончив свое дело, развернулись и ушли, оставив пленников без присмотра. Освободиться от веревок, когда на тебя никто не смотрит, — задача не из самых сложных, и Язон, безусловно, справился бы с нею, но он был не очень уверен, что побег — это сейчас лучший выход. Собственно, никто пока не грозился убивать их. Убить можно было и на месте, здесь же явно хотели предложить нечто иное. Поэтому следовало ждать.
Язон попытался припомнить, о чем говорили доставившие их сюда всадники, и мгновенно облился холодным потом, осознав, что все их ничего не значащие фразы, обращенные друг к другу, произносились на датском (!) языке. Потом он как бы невзначай пригляделся к столбам, заляпанным чем-то белым, и холодный пот прошиб его вторично: ничем они не заляпаны. Это просто береста. Плохо отесанные столбы из настоящей березы. Такие росли во множестве на захолустной планетке со странным названием Поргорсторсаанд, где прошло его детство. Язон хорошо помнил целые рощи этих ослепительно белых, будто излучающих свет стволов с высокими, уютно шелестящими кронами. Ни на Счастье, ни на Пирре подобных деревьев никогда не встречалось. Исследовать и дальше все эти несообразности представлялось малоконструктивным. Легче всего было выдать объяснение происходящему одним коротким словом — бред. А может, и правда? То есть все вокруг элементарным образом не имеет никакого отношения к реальности, и единственное, что можно сделать в таком случае, — взять и проснуться.
Однако проснуться Язон тоже не успел, потому что из-за ближайшего камача появилась целая делегация, состоявшая из пеших воинов во главе с самим Темучином. Язон слишком долго общался с этим человеком, чтобы теперь не узнать его. Никакой путаницы здесь быть не могло. Меж тем в последний раз Язон видел великого завоевателя лежащим на ступенях его собственного дворца в Эолозаре с посиневшим от удушья лицом и сломанной шеей. А воскрешать людей никто в Галактике пока еще не умел.
Заниматься какой-либо дипломатией в сложившейся почти абсурдной ситуации было бы по меньшей мере странно, и Язон сразу выкрикнул то, что думал на самом деле:
— Темучин! Откуда ты взялся здесь? Тебя же убил Керк, вождь пиррян. Ты давно умер, Темучин. Тебя нет!
Язон кричал на понятном Темучину меж-языке, однако на лице великого покорителя племен отражалось полнейшее недоумение.
— О чем вопит этот чужестранец? — поинтересовался он у своих подданных. — Почему недостойный человек позволяет себе так разговаривать со мной?
Слуги вождя с готовностью ринулись вперед, дабы наказать недостойного человека, очевидно, тяжелыми плетьми, которые держали наготове, но Темучин жестом остановил их.
— Кто ты, чужестранец? Откуда у тебя это оружие и как им пользоваться?
Предводитель кочевников держал в руках оба трофейных пистолета и со всей очевидностью не узнавал своих старых знакомых. Он был похож на плохого актера, который решил разыграть историческую сцену первого знакомства Язона динАльта с Темучином, но плохо выучил роль и несет лютую отсебятину. И тогда Язон предпринял последнюю попытку достучаться до сознания настоящего Темучина:
— Неужели ты забыл меня? Ведь я твой давний враг, а после друг и наконец снова враг — Язон динАльт, пришедший с неба. Неужели ты не помнишь меня?
— Как ты осмеливаешься, наглец, задавать мне вопросы?! — таков был резкий ответ Темучина. (Узнал — не узнал? Ни да, ни нет. Обидно.) — В этом мире хозяин — я, а ты — мой пленник. И это ты будешь отвечать на мои вопросы.
— Конечно, о великий Темучин!
Язон все-таки почел за лучшее сменить тон, как бы сделал попытку усыпить бдительность, но тут же исхитрился задать новый вопрос, хотя и в несколько завуалированной форме:
— Я бы только вначале хотел понять, как ты попал на эту планету, великий Темучин, вождь всех племен.
Предводитель кочевников не попался на эту уловку. Слова Язона, несмотря на утвердительную интонацию, привели его в ярость, ведь он действительно не привык отвечать на вопросы тех, кого считал слабее себя, а таковыми он считал всех.
— Мерзавец! — взревел Темучин. — Ты ничего не понял! Ты по-прежнему слишком много думаешь о себе. — И повернувшись к своим воинам, распорядился: — В темницу его! — Потом подумал и добавил: — Обоих — в темницу.
Этой секундной паузы Язону хватило, чтобы обдумать многое. Темница? Что-то новенькое в цивилизации конных варваров. А потому темница хорошо увязывалась с березовыми столбами и датским языком и скорее всего была тем самым недостающим звеном, которое уже так давно разыскивал Язон. Больше всего на свете он хотел теперь попасть в темницу, особенно вместе с Метой. Поэтому, не давая возможности что-либо сделать или даже сказать своей любимой, как раз очнувшейся к этому моменту, он заорал как можно более визгливым и испуганным голосом:
— Только не в темницу! Не-е-ет! Только не в темницу! Прости меня, великий Темучин! Не надо в темницу! За что такое наказание?! Я на все готов! Только не это!..
Язон кричал до тех пор, пока Темучин со злорадной и презрительной улыбкой на губах не повторил своего приказа коротким выразительным жестом. После чего повернулся и зашагал прочь, не оставляя пленникам надежд и бросив через плечо:
— Пусть их крысы съедят!
Какие крысы имелись в виду, осталось непонятным, ведь на Счастье было такое племя, не отличавшееся, впрочем, людоедскими наклонностями. Однако Язон не боялся никаких крыс, ни тех, ни настоящих. Главное, он сейчас перехитрил Темучина. Вождь всех племен был, конечно, мудр, но на старой шутке про Братца Кролика и терновый куст попался, как мальчишка.
Их отвязали и провели между камачей в другой конец лагеря, где на вытоптанной людьми и моропами земле валялся большой деревянный щит непонятного происхождения, охранявшийся двумя воинами. Дерево, конечно, считалось большой ценностью у кочевников, но не до такой же степени, чтоб приставлять часовых к десятку сколоченных досок. Недоумение Язона очень быстро сменилось удивлением на собственную недогадливость, не иначе, это действовали усталость, побои и отвратительные тугие веревки. Воины подняли щит, и под ним обнаружилась обыкновенная деревянная лестница типа стремянки, ведущая в подземелье. Язона подтолкнули ко входу первым.
Тому, кто хоть однажды пробовал спускаться по лестнице в яму со связанными руками и ногами, не потребуется объяснять, что случилось с Язоном дальше. Он только очень надеялся, что лететь придется не десять метров. А потом весьма больно, но, кажется, все-таки удачно плюхнувшись в благоухающую гнилью и плесенью лужу на дне подвала, он еще успел перевернуться так, чтобы, напрягши все мышцы, встретить падающую Мету с минимальными повреждениями для них обоих. И это удалось весьма неплохо. Уже в следующую секунду лестницу выдернули наверх, люк над их головами с грохотом захлопнулся, и сделалось абсолютно темно. Неудивительно: Язон успел разглядеть, что крышка погреба отлично пригнана к проему, а также для уплотнения обита толстой кожей.