— Скажем перед самым порталом, чтобы не смущать таким бонусом, — ответила она.
Коршень повернулся на звук незнакомой речи.
— Что ты ей сказал сейчас? — настороженно спросил он.
— Ничего опасного, — улыбнулся его настороженности Павел, — Ты думай, вопрос сложный. Но решать нужно быстро, потому что нам нужно понимать, что делать и как из Алатая выбираться.
— Быстрое-то решение уже есть, — усмехнулся наёмник, — однозначно я провожу вас до Наула, а там посмотрим. Так что, по сути, у меня есть месяц для размышлений, так ведь?
— Отлично! — обрадовался Павел и бросил на друга быстрый взгляд: — Однако любопытно было бы узнать, что тебя может толкнуть уйти с нами в другой мир? Там жизнь чуть легче и немного комфортнее, но ведь мы можем попасть там на военный период, просто тяжёлые неурожайные годы со всеми вытекающими, а здесь ты оставишь всё хорошо знакомое, понятное и всех, кого любишь..
— Не знаю. Наверное, с вами мне просто интереснее жить, вы мне нравитесь, — при этих словах он невольно оглянулся на Элю, — я вам доверяю, да и оставлять мне тут особо нечего. Ни дома, ни семьи. А теперь и любопытно посмотреть, как там наши внуки правнуков будут жить.
Он насмешливо посмотрел на женщину.
— Тогда военный совет предлагаю считать открытым, — Павел не стал тянуть, смахнул улыбку с лица и стал серьёзным. — На повестке дня основной вопрос — как выбраться из Алатая, чтобы сбить со следа Лютера.
Вариантов несколько.
Первый — просто всем троим уехать завтра караваном до Наула.
— А разве Гора не возьмём? — удивился Коршень.
— А зачем?
— Так, Павел, тогда первый вопрос другой: продолжаем ли мы легенду: Эля отдельно, ты с мешками отдельно, а я твой друг. Или объединяемся и едем втроём. Теперь-то я понимаю, почему в ваших головах не укладывается, что каждая женщина должна быть под присмотром. У нас тут женщины одни только дома сидят. Значит, если Эля отдельно, то кто-то должен её сопровождать и охранять. Мне кажется, легенду надо продолжать. Так что присмотр Элине нужен, и в нашем случае она будет под присмотром Гора, больше некого. Мне кажется, Гор будет не против продолжить поездку в Наул, но, конечно, с оплатой. А я буду охранять тебя и вещи.
— Хорошо. Если легенду продолжаем, то в караване нам нужно две повозки!
— Необязательно. Элю просто можно пристроить к чужой. Вещей у неё мало. Тебя с мешками к чужой повозке пристраивать не хотелось бы.
— Хорошо. Легенду оставляем. С Гором поговоришь ты. Второй важный вопрос: в Наул мы сейчас поедем или нет? Можно сделать крюк и изобразить, что не Наул является нашей целью.
— Тоже верно.
— Мне кажется, — подала голос Эля, — главное сейчас, определить, кто скрывается и от кого скрывается. Тогда многие действия будут понятнее. Кто? Я одна скрываюсь, тогда только от Лютера. Или мне скрываться и от главы Алатая, если Лютер ему о Глене расскажет? Или ты, Паша, скрываешься от непонятного преследователя, который охотится за нашими мешками? Тогда ему до меня вообще не должно быть никакого дела. Можно вообще разделиться, и ехать в разные стороны, но не хотелось бы.
Мужчины переглянулись.
— Пока вычеркнем главу Алатая из этого списка. Хотя ты права, если глава узнает о Лютере, то Лютер может заинтересовать его твоей персоной.
— Коршень, ты сказал племяннику об Лютере?
— Сказал, но с тем, чтобы если он и сообщил главе, то завтра. Я думал, мы уже с караваном на Наул уйдём.
— Мне надо сегодня наведаться к Лютеру, — вздохнула Эля, — чтобы он не подозревал ничего, не поднял панику раньше времени и думал, что я сижу в этом же постоялом дворе и дожидаюсь Глена, или его покровительства. Как бы подстроить, чтобы он уверился, что у меня нет ни записей, ни вещей, которыми он так интересуется? Вроде как уехала и захватила только сундук с тряпками?
— Пока он не найдёт записи Глеба — не успокоится. Даже если ты голышом уйдёшь. Будет тогда тебя трясти, допытываясь, куда Глеб мог спрятать свои вещи. Кстати, здесь, если ты под его покровительством, никто даже и пальцем не пошевелит, чтобы тебя защитить.
— Что, даже убивать можно?
— Формально нельзя, репутация пострадает. Но воспитывать можно, даже плетьми.
Эля побледнела. Лютер предстал перед ней совсем с другого ракурса, не как безобидный заигравшийся подросток, а как мужчина, который для достижения своей цели может пойти и на жестокость и насилие.
— Не бойся, Элька, в обиду тебя не дадим, — Павел успокаивающе обнял её за плечи.
В течение следующего часа они выработали план действий. Насколько он удачен и что они не смогли предусмотреть — им покажет сама жизнь.