Эля улыбнулась и посмотрела на часы с подсветкой: полвторого. Ночи сейчас короткие, после заката прошло два часа. За оставшиеся до рассвета три часа должно всё определиться. Надо взять себя в руки: предрассветные часы самые тяжёлые, захочется спать.
Она не успела поднять взгляд от часов, как Глеб Петрович воскликнул:
— Пора!
Это звучало как приказ: резко и повелительно. Мужчина сразу слегка наклонился вперёд перенося вес рюкзака так, чтобы было легче встать и поднялся.
Павел почти одновременно включил фонарь.
Эля вскинула взгляд. Для неё это «Пора!» было словно выстрел из стартового пистолета, после которого надо оттолкнуться и начать бежать что есть сил, чтобы выиграть.
Глеб Петрович в два прыжка достиг престола, ступил на коврик у его подножия, шагнул и исчез.
Наверное, если бы Эля была одна, она бы растерялась, начала раздумывать, суетиться.
Но буквально в ту же секунду она почувствовала, что Павел быстро поднимает её рюкзак да так, что одновременно лямками поднимает её, ставит на ноги и слегка толкает вперёд, немного придерживая, чтобы она не споткнулась от сильного толчка.
— Эля, иди, не волнуйся, но и не тормози.
Женщина шагнула к престолу, наступила на край коврика и промедлила, потому что никакого портала или ещё чего-то особенного она не увидела. Впереди в свете фонаря виднелся престол с разложенными на нём священными предметами. Ей надо было всего лишь сделать шаг с одной стороны коврика на другой. Это было странно. Возникло чувство, что это всего лишь игра, затеянная Глебом Петровичем, и сейчас он выйдет из тени и скажет:
— Розыгрыш! А вы и правда поверили?
— Иди! — Павел почувствовал её сомнение. — Иди и ничего не думай!
И она шагнула.
Свет фонаря исчез, на мгновение её окутала серая мгла и потом Эля опять оказалась в темноте.
Буквально мгновения ей хватило понять, что она прошла портал, потому что темнота эта была совсем другая, очень тёплая, влажная, с запахом соли и шумом моря и намного светлее, чем предыдущая, потому что на этот раз луна светила не только в узкие окна, но и в пролом в крыше.
Глеб схватил её за руку и заставил сделать несколько шагов в сторону.
— С прибытием, Элечка! Отойди, дай перейти Павлу.
И сразу массивная фигура Павла шагнула по направлению к ним.
— Успели, — выдохнул он и включил фонарь.
Они огляделись.
Богатое убранство храма, где они провели несколько часов ожидания, исчезло. Ему на смену из темноты освещаемые фонарём осторожно проявились облупленные стены, покосившиеся проёмы дверей, крыша с прогнившими балками, провалившаяся на одном из углов от старости, обломки камней и дерева. Только это и осталось от былой красоты и величия.
Неизменным остался лишь мраморный престол, почти не изъеденный временем и стоящий точно там же где и прежде.
Павел хотел осмотреться прямо сразу и поставить дежурного.
Но Глеб настоял на том, что надо выспаться всем, просто натянув верёвку на входе, если кто попытается зайти, зашумит и они, хорошо вооружённые, смогут дать отпор.
— Паша, поверь мне, сейчас тела начнут привыкать к новому состоянию. Лучше спать и отдыхать, всё пройдёт легче. Я не говорил вам, чтобы не пугать, но перестройка организма в молодое состояние не совсем легко даётся. Предлагаю расстелить наши туристические коврики, палатка не нужна, я натяну верёвку сам, а вы ложитесь и отдыхайте.
Эля действительно почувствовала, что голова стала кружиться, и тело как-то ослабло. Она с трудом отвязала пенку от рюкзака, расстелила рядом и буквально рухнула на неё.
Она закрыла глаза, голова кружилась. Сквозь нарастающий шум в ушах она услышала несколько коротких фраз, брошенных Павлом, но смысла уже не поняла, уловила только звук его голоса.
— Мы прошли, — смогла подумать она. На этом все мысли закончились, её скрутило в какой-то тугой узел, однако не настолько удушающий, чтобы потерять сознание. Мышцы сводило дрожью, тошнило, во рту ныли зубы, низ живота тянуло давно забытым спазмом. Это кошмарное состояние всё длилось и длилось, не давая вздохнуть.
— Господи, как долго ещё это терпеть, я больше не могу! — сквозь дурноту прорвалась отчаянная мысль, и Эля, сжав зубы, протяжно застонала.
— Терпите, — услышала она какой-то напряжённый голос Глеба сбоку от себя. Видимо, перестройка и ему давалась несладко. — пока… ничем… не помочь.
Паша просто не ответил.
Сколько они так промучились, Эля не знала. Ей казалось, что эта нескончаемая пытка тянется уже целую вечность. Но в какой-то момент она поняла, что дышать чуточку легче, и надежда, путаясь в бессвязности мыслей вспыхнула в ней, приводя в чувство.