Маг надеялся, что размеров лаза хватит, чтобы провести их в туннель, не зря он вчера выбирал животных поприземистее.
Надежда не оправдалась. Ослы ревели, упирались, но в темноту туннеля идти не желали.
— Да оставьте их, отец Глен, — не выдержал Гор, — пусть здесь ждут. Сами тележку покатим, она небольшая, лёгкая, в лаз пролезет. Везти будет легче, чем в руках тащить, одни корзины с едой чего стоят.
На том и порешили. Через полчаса они, толкая перед собой повозку, подходили к освещённому кругу туннеля, на котором сидели оставленные вчера соратники.
— Что там у них? — спросил Глеб, после взаимных приветствий.
— Да вроде хорошо всё. Эля обошлась без переломов. Давай поедим сначала, чтобы силы восстановить, — повёл он голодными глазами на корзины, стоящие на повозке, — и начнём их вытаскивать. А то с голодухи мы ослабли совсем.
Он подполз к дыре, свесил голову и крикнул:
— Эй вы там внизу! Глеб вернулся. С верёвками. Готовьтесь к подъёму.
Начало пробуждения Коршеня в этот раз было особенным. Не толчком, как обычно, а вязкой тягучей волной, которая медленно колыхалась, поднимаясь и опускаясь, осторожно неся его к моменту выхода в реальность.
Вокруг царила тишина. Никуда не надо было спешить, не было слышно шума сворачивающегося лагеря, никто его не теребил, и самому не надо было никого теребить.
Сквозь сон он ощущал, что со всех сторон его окутывает сырая холодная темнота, однако ему не было холодно, потому что рядом с ним, прижавшись к его животу спиной, спала женщина, согревающая его своим живым горячим теплом.
В этот момент ему было так хорошо и покойно, что он не стал выплывать на поверхность сознания и окончательно просыпаться, а остался тихонько покачиваться на волнах полудрёмы. Пальцы чувствовали тепло женского тела через ткань платья, и руки самостоятельно, без приказа хозяина, смяли эту преграду, поднырнули под ткань, и его ладонь медленно поползла по нежной женской коже, исследуя все изгибы и выпуклости. Женщина сонно мурлыкнула и потёрлась об него бедром, одновременно вжимаясь, и мужчина бессознательно прижал её к себе поплотнее. Он почувствовал, как постепенно на него стало накатывать желание, ладони заскользили ещё выше и охватили мягкие полукружия груди с твердыми горошинами сосков. Память тела услужливо подсказала ему, что это значит: женщина тоже полна желания и готова принять его.
Ещё не выныривая из этого океана спокойствия и неги, в котором он за всю свою долгую жизнь очень редко оказывался, и, совершенно не думая, где он и с кем, Коршень одной рукой дёрнул завязку штанов, и уже был готов погрузиться в такое желанное женское лоно, как обнаружил ещё какую-то ткань: досадное препятствие на пути к наслаждению. Он отодвинул и эту преграду и, вздохнув, уже без всяких помех погрузился в блаженную влажную упругую мягкость.
Эля тоже плыла на волнах сладкой дрёмы, и по настоящему всё-таки проснулась, но только в тот момент, когда её набухших от желания сосков коснулись шероховатые от мозолей мужские ладони. Разум попытался оценить происходящее и понять, как нужно правильно себя вести в такой пикантной ситуации, но было уже поздно: голодные, недавно проснувшиеся толпы гормонов полностью захватили власть над телом, отодвинув ненужный им разум на задворки сознания. Эля мгновение помедлила, а потом сдалась, перестала себя контролировать и рухнула в стремительно засасывающий её водоворот чувственного наслаждения, всё больше возбуждаясь от каждого касания и с замиранием ожидая продолжения ласки. Низ живота наполнился жаром.
Она почувствовала, как мужчина наполнил собой её лоно, и приглашающе шевельнула бёдрами. Приглашение было принято без задержки, и по её телу пробежала дрожь восторга.
Все произошло быстро, потому что оба уже были на пике возбуждения. Любовная судорога как молния пронзила их обоих насквозь одновременно.
Мужчина в полном блаженстве открыл глаза… И только тут полностью проснулся, понял, где он и с кем. И застыл.
Она почувствовала это. Его руки перестали нежно поглаживать её, его хриплое дыхание внезапно стихло. Коршень невольно перестал дышать, осознав всё произошедшее.
Элин разум тоже медленно возвращался на законное место.
— Глупейшая ситуация, — хихикнула она мысленно, — переспать с бессознательным мужчиной, который проснулся уже потом и теперь судорожно решает что со мной делать, чтобы сохранить приличия. Господи, что теперь делать-то? Неловко-то как. Как теперь себя вести?
— Когда не знаешь, что делать — молчи и ничего не делай, — посоветовал ей разум.