Но все гораздо хуже.
Это мой отец.
— Какого черта ты тут делаешь?! — ревет он.
— Пап, я просто…
— Ты хоть представляешь, сколько бы огреб проблем, если б тебя здесь застукал кто-нибудь другой?! А обо мне ты подумал?
— Пап, позволь я…
— Это вопрос национальной безопасности, Марк. Господи, да пойми же!
Он грубо отталкивает меня, и я, запнувшись о свои же ноги, падаю на пол. Тем временем отец поднимает мой телефон и, тыкая на клавиши, планомерно удаляет все сделанные мной фотографии, непрерывно цедя проклятья. И только тут до меня доходит, что как-то странно, что он оказался здесь так поздно, да еще и в служебной форме. Чтобы ни случилось помимо пожара, это должно было быть довольно важно, раз его вызвали.
Закончив удалять фотки, он целую минуту буравит меня взглядом.
— Иди домой, Марк, — говорит он, ставя ударение на каждом слоге. — И ни шагу оттуда.
Отец протягивает мне телефон, но в этот момент дважды звучит оповещение о сообщении, и вместо этого, он включает экран, чтобы увидеть, что мне пришло.
Его лицо белеет.
— Что там? — спрашиваю я.
Он не отвечает, только протягивает руку, ставит меня на ноги и практически выволакивает из кабинета.
— Тодд! — рявкает он, и, когда тот появляется у входной двери, продолжает: —Наружу, живо!
— Пап, да что стряслось-то?
Отец продолжает тащить меня за собой. Я мог бы отбиться, но он и так в ярости. Что-то не так. Случилось что-то плохое.
Когда мы подходим к полицейской машине Тодда, отец распахивает дверь позади водителя и заталкивает меня внутрь. В этот момент мне удается вырвать у него из рук свой телефон, и отец громко хлопает дверцей до того, как понимает, что я его забрал. Он орет на Тодда:
— Отвези его домой к моей матери. А посмеет сопротивляться, арестуешь.
Отец бежит к своей патрульной машине, выкрикивая что-то в рацию, а Тодд, глядя на меня, качает головой.
Наконец, я опускаю взгляд на свой телефон. Там два сообщения от Сары.
«OMG [4] Джон здесь.»
«Не приходи, но если будет что-то странное, я тебе маякну.»
Черт.
Начинаю лихорадочно соображать, как быть дальше. Я немедленно звоню Саре. И когда она не отвечает, пишу ей:
«ОТЕЦ ЭТО ВИДЕЛ. ОН ЕДЕТ ЗА ДЖОНОМ. БЕГИ.»
И тут я понимаю, что это значит. Отец вызывает ФБР, полицию, черт, да даже пожарных.
И все они съезжаются к дому Сары, а она ни сном ни духом. Небось целуется с этим гребанным пришельцем, а ФБР и эта ненормальная Уолкер собираются устроить на нее облаву.
Долблю кулаком по металлической перегородке между передними и задним сиденьями и ору, пока Тодд садится в машину.
— НЕТ! Нам нужно к ней. Тодд, дружище, отвези меня к Саре. Ты должен отвезти меня к Саре немедленно. Давай, давай, давай.
— Я повезу тебя только домой.
Продолжаю долбить по металлической решетке, пока костяшки не начинают кровоточить, а Тодд не ударяет уже своим кулаком по решетке, крича, чтобы я заткнулся, и бормоча ругательства себе под нос. Я как раз в отчаянии пишу Саре, когда Тодд произносит:
— А я-то думал, взрыв в доме Гудов будет гвоздем этой ночи.
Дом Гудов. Взрыв.
Пытаюсь охватить все события разом, игнорируя боль в руке и пульсацию крови в голове.
Джон здесь. Он в Парадайз, вероятно, с Сэмом и Шестой. В доме Сэма был взрыв. Туда вызвали всех копов. Если там был взрыв, значит, там была стычка. А единственные, с кем Джон стал бы драться, это…
Моги.
Моги здесь. Они охотятся за Джоном. А Джон сейчас вместе с Сарой.
Глава 10
Ночь мне приходится провести дома. Все равно выбора у меня особо нет. Нэна уселась в кресле у подножия лестницы и одним глазом следит за моей дверью, а другим — за моим пикапом снаружи. Прямо личный отцовский сторож. Без сомнений, если я сделаю хоть шаг из дому, то там уже наготове будет ждать офицер, который схватит меня до того, как я доберусь до улицы. Последнее, что мне нужно, это чтобы меня швырнули в камеру, хотя вполне возможно, так я бы оказался ближе к Саре.
Сара. Она— все, о чем я могу думать. Я извожу себя, расхаживая взад-вперед по дедову кабинету и надеясь, что с ней все в порядке, а если все пойдет плохо, то Джон хотя бы сумеет обеспечить ей безопасность. Как бы сильно я это ни ненавидел, мне нужно верить, что он защитит ее несмотря ни на что. Я пишу СТРАЖУ, что в Парадайз творится сущий ад, но он не отвечает. Ну разумеется, именно в такую ночь он не сидит как приклеенный у одного из своих мониторов.
Я отправляю отцу не меньше тысячи сообщений. Сначала с извинениями, потом— с вопросами, что происходит, но он не отвечает, пока, в конце концов, я не прошу его хотя бы сказать, в порядке ли Сара, на что он отвечает всего одним волшебным «да».
Ну хоть что-то.
Я меряю шагами комнату и слушаю старый отцовский полицейский радиоприемник, который забрал из его комнаты. В эфире столько криков и болтовни, что я едва могу что-то понять. Проскакивает что-то вроде «подозреваемый находится под арестом», и следом куча помех. Потом я слышу имя Сары, и кто-то упоминает полицейский участок Парадайз, а потом еще кто-то произносит что-то о комплексе «Дюмонт». И после этого все переговоры прекращаются. Радио отрубилось.
Видимо кто-то решил, что полицейские частоты не достаточно защищены. Воображение сразу рисует, как агент Уолкер вытаскивает из розетки гигантскую вилку, чтобы отключить от питания всю радиосистему, хотя я прекрасно знаю, что все работает несколько иначе.
Поиск в интернете сочетания «комплекс Дюмонт ФБР» выдает несколько статей о каком-то огромном, строго засекреченном комплексе ФБР в Дюмонте штата Огайо, где-то в двух часах езды отсюда.
Если Сару повязали, хочется верить, что ее посадят под стражу в тюрьму участка, а не отправят в какую-то секретную тюрьму ФБР. Так что на рассвете я решаюсь и спускаюсь по лестнице, а дальше на передний двор. Нэны на посту уже нет, следовательно, ее приказом скорее всего было только убедиться, что я пробуду дома всю ночь. Запрыгиваю в пикап и направляюсь в город. Звонки отцу ничего не дают — сразу срабатывает голосовая почта. Я припарковываюсь на противоположной стороне дороги напротив участка и наблюдаю за входом, пытаясь высмотреть Сару. Всякий раз, когда открывается входная дверь, у меня замирает сердце, но лишь для того, чтобы разочароваться— выходит кто угодно, но только не Сара. И после каждого такого раза, мое беспокойство нарастает.
На часах уже начало девятого утра, когда Сара, наконец, выходит. Меня переполняет нереальное счастье и облегчение. Ее никуда не увезли. Ее отпустили. Неужели, в конце концов, все закончится хорошо?
У Сары немного испуганный вид, и мой первый порыв — выпрыгнуть из машины и помчаться к ней. Но вместо этого, я еду за ней по улице.
— Сара, — говорю я, сворачивая к обочине. У нее покрасневшие глаза, видимо она недавно плакала. — Залезай.
— Сейчас подъедут родители, — говорит она. — Они приехали в участок, когда поняли, что меня нет дома, а снаружи творится черт знает что. Агенты в дежурке заставили их вернуться домой, угрожали арестом, если продолжат задавать вопросы. Я попросила их подобрать меня возле бакалеи дальше по улице, чтобы им не пришлось заходить внутрь. У них осталось столько вопросов.
— Скажи им, что я тебя подвезу.
— Я потеряла телефон.
— Возьми мой, — говорю я, склоняясь и открывая пассажирскую дверь.
После короткого звонка с большим количеством «я все объясню, когда буду дома», она возвращает мне телефон и роняет голову на руки.