Иногда Шумер замечал в себе и третью часть (троица — это было логично). Задавленная первыми двумя, эта часть была вечно преисполнена страха. Возможно, он редко ее ощущал именно из-за того, что она, чтобы выжить, стремилась вести себя как можно незаметнее. Тела Шумера ей было жалко, она за него беспокоилась.
— Че, доктор? — наклонился Коля.
— Я говорю, — улыбнулся Шумер, — что мальчишка не выиграет. Вы же мошенники, карточные шулера.
Ту-дук, ту-дук — как-то особенно громко прозвенели колеса на стыке.
Лицо у «бульдога» замкнулось, напряженная складка обозначилась под нижней губой. Рыжий Коля привстал.
— Чем докажешь?
— Ничем. Я вижу.
— Ну, вообще! Взял и обидел! — возмутился Коля и растопырил пальцы. — Эй, ты видел, что мы мухлюем? — обратился он к соседу с «дипломатом».
Тот мотнул головой.
— Не обращал внимания.
— Димыч, ну ты-то в курсе?
— Да я тоже вроде не заметил ничего такого, — сказал Дима, но особой уверенности в его голосе не было.
— Понятно. А вы, Людочка? — упорствовал рыжий.
— Что?
— Вы вот верите, что я с э-э…
— Алексей Александрович, — подсказал свое имя «бульдог».
Получилось очень естественно.
— …с Алексеем Александровичем заодно?
Девушка посмотрела на Колю, потом на «бульдога» Алексея Александровича, явственно похожего в этот момент на Жана Габена в роли комиссара Мэгре.
— Не знаю, — сказала она. — Вы какие-то слишком разные.
Коля кивнул, словно не ожидал иного.
— Вот что, уважаемый, — он поймал за рукав и потянул Шумера на себя, — вы готовы ответить за свои слова?
— Конечно, — сказал Шумер.
— Пообщаемся в тамбуре?
— Как хотите.
Они вышли в проход. Никто не возразил и не вмешался.
— Сюда, — Коля, перехватившись за поручень, двинулся к тамбуру в конце вагона.
Шумер направился следом.
Он улыбнулся, когда какой-то здоровый, накачанный парень с боковой нижней полки поднялся сразу за ним, пророс в проходе горой, перекрывая путь к отступлению. Так и пошли втроем. Щелкнула дверь, из мусорного ящика пахнуло вонью, белым пятном мелькнула туалетная дверь. Чтобы у Шумера не возникло малодушного желания спрятаться за нею, парень сразу перекрыл ее рукой.
— Чеши, дядя.
Толчок в плечо едва не бросил Шумера на спину рыжего картежника. Сильный, подумал Шумер. Может не рассчитать.
Под тусклой лампочкой в тамбуре курил плюгавый мужичок. На гостей он посмотрел без интереса, отвернулся к окну, на мгновение затуманив его дымным выдохом.
— Извините, — тронул его за локоть Коля, — у нас здесь важный разговор. Вы не могли бы вернуться на свое место?
Мужичок, востроносый, худощавый, сузил глаза.
— Надолго?
Рыжий Коля смерил взглядом улыбающегося Шумера.
— Думаю, минут на десять-пятнадцать.
— Смотрите, а то я долго без курева не могу, — сказал мужичок, гася папироску о сапожный носок.
Качок подвинулся, давая ему пройти.
— Смотрите, пятнадцать минут.
— Чеши, дядя, — буркнул спортсмен.
Шумер подумал об ужасно скудном лексиконе. Как с таким словарным запасом из двух слов выражать чувства? С неприязнью — понятно, а с любовью как? Или вообще с желаниями? Ему вдруг стало любопытно, многого ли сможет добиться человек, будучи ограничен всего одним словом. Скажем, если ему захочется пить…
— Эй, доктор! — толкнул его Коля. — О чем задумался?
Шумер отступил.
— Так, об ограничениях.
Коля переглянулся с качком.
— Ты хоть понимаешь, что сейчас произойдет?
— Думаю, будете бить, — сказал Шумер, уводя взгляд к окну. — Меня часто бьют за то, что я говорю правду. Я привык.
Спортсмен хохотнул и шагнул вперед.
— Умный дядя!
Третье слово, подумал Шумер. Далеко пойдет.
Затем ему прилетело в челюсть. Удар был резкий, сильный, Шумера впечатало в стенку, повело вправо, во рту стало солоно, и спортсмен, и Коля превратились в плохо видимые пятна. Второй удар пришелся в живот. Под вздох. Третий — отработанно — в переносицу. Это было как петарда, попавшая в мозг.
Бумм!
Шумер на долю секунды отключился, но сознание вернулось, чтобы издевательски фиксировать, куда и с какой силой наносятся следующие удары. Качок проводил неплохие серии. Тренировался.