— Тошнота и головокружение, — признался Мур, опускаясь на грубый дощатый пол. Он закрыл глаза, и в голове все завертелось.
Он услышал, как она спустилась вниз.
— Почему ты не сказал мне, что у тебя высотная болезнь?
Она коснулась рукой его лба.
— Не хотел задерживаться, — пробормотал он. — Утром все будет в порядке.
— Утром мы никуда не пойдем. — Сандра положила его голову к себе на колени, и он ощутил мягкость ее теплого белья. Но ему уже было так плохо, что он не мог даже двинуть рукой. Пожалуй, они и впрямь никуда утром не пойдут.
Поддерживая, Сандра довела его до постели, уложила и принесла стакан воды.
— Тебе надо больше пить, ты потерял много жидкости в этом сухом воздухе. И если не будешь есть, у тебя не хватит сил переставлять ноги.
— Я не могу есть, извини.
— Это я виновата. — Ее пальцы нежно провели по его лицу. — Я обычно хорошо узнаю эти признаки, даже когда в моей группе девять туристов. Как же я тебя проглядела?
Мур повернулся на бок, когда новая волна головокружения нахлынула на него.
— Я же старался, чтобы ты не заметила. Хоть ты и проводник, я — доктор и должен заботиться о здоровье членов группы.
— Но мне хорошо известно, что делать при высотной болезни. Нет причин стыдиться. Такое может произойти с каждым. Даже с бегунами-марафонцами, с профессионалами. Все зависит от того, быстро ли тело акклиматизируется.
Он заставил себя разлепить веки.
— Мое тело прекрасно приспосабливается. Я был на Роки и на Сьерра, никогда ничего подобного со мной не случалось.
— Ты забываешь, что Гималаи начинаются там, где другие горы кончаются. Мы очень высоко и шли очень быстро. Завтра день отдыха. А дальше посмотрим, как ты будешь себя чувствовать.
Сандра принялась расшнуровывать его ботинки и снимать носки.
— Я не такой уж беспомощный, — сказал он.
— А ты в состоянии снять брюки?
Этот вопрос он уже слышал как в тумане и слабо покачал головой.
— Не смущайся, — сказала она. — Мы сейчас просто доктор и пациент.
Ее пальцы ловко расстегнули молнию, а руки скользнули по ногам, когда она снимала с него брюки. Его сердце сильно забилось, но уже не от высотной болезни. Если бы ему не было так отвратительно! Если бы он мог сейчас открыть глаза и посмотреть на нее! Но он не мог. Ибо комната бешено закрутится перед ним.
Мур почувствовал, как Сандра укрыла его простыней, подоткнула с боков, а сверху как одеяло опустила спальник.
— Если что-то понадобится, — прошептала Сандра, — ты знаешь, где меня найти.
Он кивнул и задремал.
Когда Мур проснулся, ее наверху уже не было. Ричарда охватила паника: Сандры не было там, где она должна быть.
Бледный серый свет проникал в окно, и он понял — уже утро. Она ушла. Он сел, и в голове застучало. Потом она появилась, и он снова успокоился. Красная шерстяная шапочка очень шла ее пылающим щекам. Сандра принесла корзинку, накрытую домотканой тряпицей.
— Как ты себя чувствуешь? — Девушка села на край кровати и смахнула волосы с его лба.
— Лучше, когда ты рядом. А где ты была, красная шапочка?
— Я принесла тебе поесть. Тебе нужны карбогидраты.
Ричард обнял ее.
— Мне нужно гораздо больше, чем карбогидраты. Мне нужны сочувствие и общение.
Она подняла корзинку над головой.
— Осторожно, там гречишные лепешки.
Она дала ему одну, он пожевал и проглотил.
— Который час? Нам надо идти.
— Мы же сегодня отдыхаем. Забыл? — Она встала и налила воды из железной кастрюльки, чтобы заварить чай.
— Мы не можем отдыхать. — Он скинул ноги с кровати и уставился на свои кальсоны.
— Мы не можем не отдыхать. Говорят, что мужчины — ужасные пациенты, а мужчины-врачи — худшие их них.
— Я не помню, чтобы снимал брюки, — нахмурился Ричард.
Она дала ему кружку чая.
— А ты их и не снимал. Это сделала я.
— Тогда ты должна их и надеть. И мы уходим.
— Ричард, я их отдам, когда ты будешь в полном порядке. Может, ты и чувствуешь себя лучше, чем вчера, но выглядишь ужасно. — Но даже при этих спутанных волосах, при этой щетине на подбородке, он не мог выглядеть ужасно. Сандра встала над ним: глаза полузакрыты, кожа бескровна. Она держала чай у его губ, и он отхлебнул. Потом подняла его длинные ноги и уложила обратно на постель.
Он сбросил простыню.
— И что мы будем сегодня делать? Я же не могу валяться.
— Мне надо кое-что починить, а ты лежи. Ты не взял с собой никаких медицинских журналов? Мог бы почитать.
— Они скучные. Они для врачей из тех больниц, где есть диализные установки и прочие прелести. Я делаю другую работу, сама знаешь.