— В долине много деревушек. Шаман готов нам помочь. Ты пойдешь?
Он сел на кровать и вдруг почувствовал, как устал и как боится говорить. До него дошло — она ведь спросила, что он собирается делать. А не они.
— А я нужна тебе? — Голос звучал как обычно, но он его не обманул.
— Да, нужна. — Мур притянул ее, усаживая рядом. — Но не затем, чтобы раздавать витамины. Это я могу и сам. Ты мне нужна, чтобы сказать, и сейчас же, что гонит тебя в походы. — Мур обещал себе, что не спросит об этом, но стремление знать правду стало неодолимым.
Сандра, лицо которой наполовину скрывала тень, смотрела поверх плеча Ричарда, избегая встретиться с ним взглядом. Ему хотелось встряхнуть ее, чтобы та наконец призналась.
— Что гонит? Желание разнообразия.
— Разнообразия? — взорвался он. — И как долго это будет длиться?
Она встала и подошла к окну.
— Не знаю. Я знаю только, что хочу быть одна.
Брови на ее измученном лице сошлись на переносице.
— До встречи с тобой мне было все ясно. До этого путешествия. А теперь я в полном смятении.
— Из-за меня.
Она покачала головой.
— Из-за себя. Из-за того, что я хочу и… не должна, не могу иметь.
— Ты можешь иметь, — настаивал Ричард.
— Нет, не могу. — Она отвернулась от него и уставилась в темноту. — Я говорила тебе, что моя мама умерла, когда мне было двадцать. Но не сказала тебе, что она умерла от болезни Хантингтона.
У Ричарда сжалось сердце. Теперь все понятно. Она унаследовала страшную болезнь, ее дни сочтены. Ну и пусть, сколько бы их ни осталось, он хочет быть с Сандрой, каждый драгоценный день ее жизни!
— Когда ты делала анализы?
— Я их не делала. И не собираюсь. — Она повернулась и дерзко посмотрела на него.
Ричард не знал то ли смеяться, то ли плакать. Еще не все потеряно. Может, у нее и нет этой болезни. Было бы нечестно, если бы она заболела.
— А почему ты не сделала анализы?
— Потому что не хочу знать. Думаю, и так все ясно.
Сандра подалась вперед и с волнением взглянула на Мура.
— Я живу счастливо. Ты и сам видишь. Ну насколько я стала бы счастливее, узнав, что здорова? — Она помолчала, будто знала ответ. — Ну, может, чуть-чуть. А если выяснится, что ужасный ген сидит во мне? Как у мамы? — Глаза Сандры расширились, и Ричард услышал в ее голосе ту же боль, что чувствовал в своем сердце. — Насколько я была бы тогда несчастней? — Она поднялась. — Я стала бы совершенно несчастной.
Теперь ее голос звучал твердо, но Сандра задрожала. Он протянул к ней руки, привлек к себе и усадил на колени. Девушка обхватила его за шею и уткнулась в плечо. Слез не было.
— Я понимаю, — сказал он успокаивающе. — Ты действительно прекрасно живешь, но я… я… — Он прервался. Давала ли его любовь право вмешиваться в жизнь Сандры, заставлять принять решение, которое может сделать ее несчастной до конца дней? — Я люблю тебя, — прошептал он, и она еще теснее прижалась к нему. — И мечтаю всю оставшуюся жизнь провести с тобой. Если ты не хочешь делать анализ — не надо.
Сандра внезапно выпрямилась и покачала головой.
— Но я уже говорила — я не буду ни с кем. Ты лучше других должен знать, что этот недуг гораздо тяжелее сказывается на семье больного, чем на нем самом. Вот почему я живу одна и останусь одна, не хочу семью.
Он обнял ее за талию и заглянул в глаза, потемневшие от горя.
— Ну хорошо, я не буду твоей семьей. Я буду частью тебя, а ты — частью меня.
— Нет! — гневно воскликнула Сандра. — Я не завожу любовников. Теперь ты знаешь обо мне все и… не понимаешь. — Она встала и сжала кулаки.
— Я бы понял, если бы ты меня не любила. Но мне кажется, что ты любишь.
Сандра стояла перед ним тоненькая, хрупкая.
— Я и сама не знаю, как это вышло. Но мы не должны были, ни ты, ни я. И где-то в глубине души ты это понимаешь. Так ведь?
Но он только покачал головой.
— Никто не может ничего знать, пока ты не сделаешь анализы.
Она поморщилась, словно к ней прикоснулись раскаленной кочергой. Ричард взял ее за руку.
— Я эгоист и требую, чтобы ты сделала анализы. Если у тебя нет этого проклятого гена, мы поженимся. Если есть, все равно будем вместе. Не чужие люди, а я буду рядом. Я хочу быть с тобой каждый день, каждую ночь, начиная с этой, и всю оставшуюся жизнь. И неважно, что случится.
Она не спускала с него глаз, и на миг он подумал, что ему удалось сломить ее сопротивление. Но когда он кончил говорить, Сандра медленно покачала головой.
— А дети? Ты ведь любишь их. Я вижу это по твоим глазам. И помню, как ты волновался о ребятишках из долины Мананг. Ты и не догадываешься, что это такое — расти, зная, что твоя мать неизлечимо больна.