Риго опустил руку на тяжелую щеколду, не давая ей открыть дверь.
— Я женился на тебе из чувства долга и привез сюда чтобы дать новый дом взамен того, что ты потеряла из-за меня. Не проси меня объяснить то, чего я не могу объяснить. Я не в своей тарелке с того самого дня, как встретил тебя. Я хочу тебя и хочу ребенка. Пока бьется мое сердце, я не позволю ему расти так, как я. — Слова прозвучали, и наступила тишина. Он чувствовал себя незащищенным и уязвимым, несчастным и безнадежно запутавшимся. — Извини, я не хотел обидеть тебя, Мириам.
«Но любишь ли ты меня, Риго?» Конечно, он не мог ответить яснее. Он желал ее и чувствовал ответственность за их ребенка. Может быть, со временем эти чувства перерастут во взаимную любовь?
— Спасибо за подарок, Риго. Оно очень милое. А теперь пойдем поприветствуем хозяйку. Мы не можем заставлять ее ждать.
Когда они спустились в приемную, из открытой двери доносились звонкие детские голоса. Мириам заглянула в маленькую уютную комнату, застеленную толстым шерстяным ковром. Несколько огромных сундуков стояли распахнутые настежь, игрушки в беспорядке валялись на полу и торчали из сундуков. В центре комнаты стояла Мария и улыбалась гостям.
— Смотрите, с чем скоро вам придется иметь дело. С каждым ребенком все труднее и труднее поддерживать порядок, — сказала она, смеясь. Две девчушки вырывали друг у друга деревянную куклу, пока старшая не победила в потасовке.
— Джуана, отдай куклу сестре. Изабель, иди с ней и посмотри, чтобы она опять не упала с кровати. — Она повернулась к няньке, которая присматривала за всей оравой, и быстро отдала еще несколько распоряжений, потом поцеловала всех детей перед сном.
Глядя, как материнская гордость буквально распирает вирайну, у Мириам защипало в глазах. Будет ли у нее когда-нибудь дом, полный детского смеха?
— Они чудесны, донна Мария.
— Да, с ними трудно. Но пока Диего нет, только они и поддерживают меня. Пойдемте, пора обедать. Я осмелилась пригласить еще кое-кого из старых друзей, Родриго, — сказала она, протягивая руки ему и Мириам.
Войдя в обеденный зал, перед длинным полированным столом они увидели Бартоломео де Лас Касаса.
— Я редко позволяю себе удовольствие побыть в такой блистательной компании, но если вирайна приказывает, бедному священнику следует подчиниться, — сказал он, посмеиваясь. Бартоломео держался здесь так же непринужденно, как и в строгой монашеской келье.
Теплый смех Марии снова зазвучал в зале, когда она рассаживала гостей за изящно убранным обеденным столом. Пока темнокожие рабы расставляли блюда, между Марией и Бартоломео завязался непринужденный разговор, указывавший на давнюю дружбу между семьей Колона и доминиканцем, бывшим до принятия пострига приором Санто-Доминго.
— Вы можете не выполнять распоряжения Диего, если это вам не выгодно, вы ведь теперь не подчиняетесь светской власти. Я знаю, что вы покорили Карлоса и даже Флеминга в суде, — сказала Мария, предлагая всем жареной свинины со сладким картофелем.
— Если я защищаю тайно и пытаюсь вернуть принадлежащие им земли, это не значит, что я не подчиняюсь власти вице-короля. Я всегда поддерживал дона Диего и его отца в борьбе против их врагов.
— Да, обычно мы действуем вместе, это правда; мы с мужем признательны вам за дружеские чувства к дому Колонов, — сказала Мария, успокоившись. — Я знаю, что ваши письма в его поддержку могут иметь вес в королёвском суде.
Бартоломео нахмурился.
— Если эта змея — да простит меня Господь, но я говорю правду — Бишоп Фонсека не подкапывается под всех нас!
Я говорил с ним; когда умирал старый король, и просил за тайно, но он только воздел к небу свои жирные руки и сказал презрительно: «Что мне до них». — О, великий и могучий Боже! Кому вообще есть до них дело? Десятки тысяч мужчин, женщин, детей уничтожаются, а они отказываются сделать хоть что-нибудь!
— Пока королевские деньги уплывают в сундук Фонсеки он ничего не сделает, — горько сказала Мария. Мы наживаем врагов и здесь, и в суде, Бартоломео.
— Может быть, наши чаяния исполнятся в Судный День… но я не такой терпеливый человек, чтобы дожить до него, — печально ответил он, откусывая кусочек подрумяненного картофеля.
Мария улыбнулась и отпила немного вина:
— За долгие годы я успела заметить, что вам как священнику не хватает терпения. — Она подняла бокал, приветствуя священника.
Мириам почти не следила за разговором, все ее внимание было сосредоточено на блюде с сочным поросенком, стоявшим прямо перед ней. Во время путешествия она ограничивала себя сухарями и сушеными фруктами, и несколько недель совсем ничего не могла есть. И вот теперь свинина! Она бросила беспокойный взгляд на Риге, который делился своими впечатлениями об острове с Марией. Мириам взяла кусочек дыни, раздумывая, не повредит ли ей этот диковинный овощ, приготовленный вместе со свининой. Подавив страх, она попробовала еще немного картофеля, который пришелся ей по вкусу.
Только Бартоломео заметил ее мучения. Риго и Мария обменивались впечатлениями о климате и плодородной земле Эспаньолы.
— Вам не по себе, дитя мое? Может быть, мясо слишком жирное для вас?
«Спасибо, Бартоломео», — с благодарностью посмотрела Мириам на священника.
— Да, мне было так плохо во время плаванья, что аппетит совершенно пропал. Кажется, лучше ограничиться сыром и фруктами! — Она виновато поглядела на хозяйку: — Пожалуйста, извините, но я не очень голодна. Не подумайте, что мне не понравилось само блюдо.
Мария быстро успокоила ее:
— Я ведь семь раз прошла через это. С Луисом, моим первенцем, я ела только смокву и пила горячее молоко! Ешь, что хочешь, не обращай на нас внимания.
Риго не очень хорошо разбирался в том, что предпочитают иудеи, но помнил, что свинины и речных моллюсков им есть нельзя. Он подумал, что для нее нужно будет запасти баранины, говядины и свежей рыбы на время путешествия в глубь острова.
— Как далеко ранчо моего отца?
— Тайно говорят, что туда четыре или пять дней пути, — ответил Бартоломео.
— Вам нужно дождаться приезда Аарона. — добавила Мария. — Дорога трудна, и в джунглях легко потеряться, если не иметь надежного проводника! — На лице вирайны мелькнуло замешательство. — Почему ваш брат не сопровождает вас? Диего говорил, что Аарон очень ждал его, им на ранчо очень нужен доктор.
Мириам едва не пролила вино, но усилием воли взяла себя в руки. «Надеюсь, Аарон не рассказал вице-королю, что Бенджамин должен приехать с невестой». Риго мгновенно нашелся с ответом:
— Бенджамин решил еще немного попрактиковаться Военным лекарем в Италии во время сражения имперского и французского войск. Думаю, скоро он присоединится к нам. Что касается путешествия в глубь острова — вы уверены, что лошади пройдут по плохим дорогам?
— Да, конечно. Человек на таком хорошем коне, как ваш Пелигро, может добраться туда всего за два дня. Думаю, Аарон скоро прибудет. — Мария перевела взгляд с Риго на Мириам.
— Конечно, Мириам не может путешествовать верхом. В ее состоянии лучше было бы нанять носилки, — сказал Риго, заметив ее взгляд.
— Я чувствую себя достаточно хорошо и вполне могу небыстро ехать верхом. Не думаю, что среди лиан можно скакать галопом, а с носилками путешествие затянется на несколько недель. — Она взглянула на решительное лицо Риго и поняла, что ей придется согласиться.
— Тебе не стоит подвергать себя и моего ребенка опасности, путешествуя верхом. — Судя по его тону, решение было окончательным.
Бартоломео взял Мириам за руку и успокаивающе сжал ее.
— Почему бы нам не дождаться Аарона и не узнать, что предложит он. Он хорошо представляет себе дорогу, во всяком случае, лучше, чем любой из нас.
Марии хотелось знать, отчего лицо Риго Торреса становится непроницаемым всякий раз, когда упоминают имя его отца, но она не рискнула о чем-либо спрашивать. Скоро прибудет Аарон, и все выяснится.