— Конечно, нет. И хотя я представляю, что они вытворяют по ночам, это не значит, что на ней нужно жениться.
— Но жениться Бенджамину все-таки нужно. У тебя никого нет на примете? — спросил Иуда. Его друг засмеялся.
— Если бы только я мог заставить этого молодого повесу делать то, что мне хочется. Насколько я знаю, он собирается вернуться в Эспаньолу и заняться медицинской практикой в Санто-Доминго. Я думаю, если он возьмет с собой и девушку, это будет чистая блажь.
— Ты ведь надеялся уговорить Аарона приехать сюда со всей семьей. Они там все еще страдают от налетов разбойников?
Исаак глянул на письма, разложенные на столе, и грустно улыбнулся. Он знал, что его старый друг не хочет прямо спрашивать о своей дочери, которая теперь жила в Эспаньоле, в семье Аарона.
— Они удачно отражают налеты, и у них все здоровы, — сказал он. Ему очень хотелось добавить к этому: «Ты, дедушка, Иуда. Только вчера я получил известие о рождении Диего», — но он промолчал, зная, как негативно отнесется к факту христианского крещения ребенка такой правоверный иудей, как Иуда. И он просто добавил: — Да, я очень хотел бы, чтобы Аарон приехал сюда.
— В конце концов, ему найдется здесь занятие. Мы могли бы взять его в компаньоны в нашем судоходном предприятии. Как ты считаешь, он еще не растерял связи с генуэзскими банками?
— По-моему, нет. Он поддерживает их через своего друга? Колона, который всегда был тесно связан с Новым Светом. Но не очень надейся. Иуда. Они не торопятся уехать из своего «рая», как они его называют.
— Ничего себе рай! Джунгли, полные насекомых, диких животных и бандитов. Но я не хочу больше об этом говорить. Давай лучше обсудим предложение Ришара Дюбэ по поводу Венеции. Мне кажется, что…
Громкий стук в дверь прервал его. В комнату влетела Руфь, бледная и растрепанная.
— Прошу прощения, Исаак, но это просто катастрофа!
Бенджамин ушел к своим пациентам, а эта девчонка опять устроила Бог знает что. Я хотела сама поговорить с ней, но волк так на меня смотрел, что я не смогла произнести ни слова.
Исаак вздохнул.
Ответом на его вопрос послужил громкий крик со стороны внутреннего дворика:
— Рани, вылези сейчас же из бассейна и надень что-нибудь на себя!
Бенджамин стоял и смотрел на маленькую нимфу, купающуюся в бассейне посреди дворика. Она была совершенно обнажена. Веро бегал вокруг фонтана и громким лаем выражал восхищение своей хозяйкой. Рани, увидев Бенджамина, перестала плескаться, собрала мокрые волосы и посмотрела на него из-под своих длинных ресниц. Ее губы задрожали, когда она поняла, что Бенджамин не на шутку рассержен.
— Ты сай не знаешь, чего хочешь. Сначала ты заставлял меня залезть в воду и вымыться, теперь тебе это не нравится.
— Купание не должно происходить у всех на виду посреди двора! — Он взял ее юбку со скамьи. — Сейчас же оденься, пока сюда кто-нибудь не пришел.
Она накинула юбку на плечи, как плащ, и вышла из бассейна, похожая на королеву, облаченную в красную мантию.
— Твоя тетя уже видела меня. Но она ничего не сказала, просто быстро убежала назад в дом. Бенджамин побледнел.
— Вне всякого сомнения для того, чтобы рассказать дяде Исааку о твоей новой выходке, — он схватил ее за руку и повел в дом, дрожа от гнева. — Неужели ты не можешь вести себя, как нормальная женщина? Неужели мне постоянно придется краснеть за тебя?
— Я не такая благородная, как Мириам Талон, но почему-то ты спишь со мной, а не с ней. — Рани вырвала свою руку из его ладони.
— Что еще тебе известно о Мириам? — его голос сейчас был необычно холоден. От него по спине Рани пробежали мурашки.
— Так говорят слуги. Они сказали, что она была врачом, как и ты, и вы были помолвлены. Но она вышла замуж за твоего брата и уехала в Новый Свет. — Поскольку Бенджамин ничего не сказал, а просто продолжил подниматься по лестнице, Рани отважилась спросить: — Ты тоскуешь по ней?
— Если тебе известно, что мы были помолвлены в течение четырех лет, тебе должно быть понятно, что я скучаю по ней.
— Мне понятно, — голос Рани звучал очень мягко. Она изо всех сил старалась не расплакаться. «Ну почему я вспомнила о ней? Неужели мне недостаточно того, что он зовет ее по ночам?»
Бенджамин зашел в комнату Рани. Она скинула юбку на пол, перебросила за спину свои тяжелые волосы и всем телом прижалась к Бенджамину, обняв его за шею.
— Сейчас полдень. В любую минуту сюда могут прийти мои пациенты. Кроме того, все в доме знают, что я здесь. — Он освободился из ее объятий и повернулся, чтобы уйти.
— Что из того, что все в доме знают о нас? Они также знают, что ты спишь со мной каждую ночь. Или ты стесняешься меня, Бенджамин?
— Нет, Рани! Конечно, нет. Просто есть некоторые правила поведения, которые должен соблюдать каждый цивилизованный человек. Тем более мы с тобой находился в доме моего дяди. И, кстати, о правилах поведения. С сегодняшнего дня ты будешь мыться только в женской ванной, как все другие женщины в этом доме.
— Интересно получается. То, что я каждую ночь прихожу к нему в постель, — это нормально. А заниматься любовью со мной в моей комнате — это против правил поведения!
Возмущенная Рани растянулась прямо на полу. Ей нравилось лежать на пушистом, мягком ковре, хотя это, наверное, и запрещено правилами поведения. Ну почему Бенджамин никак не может забыть свою бывшую любовь, которая предала его. «Она, наверное, полная дура, если предпочла Бенджамину другого. А может быть, она просто его не любила?! Эта мысль заставила ее резко подняться. Если это так, то у Рани еще оставался шанс завоевать его сердце. Она попробовала использовать снадобье Агаты только раз с тех пор, как они сбежали из табора. А его оставалось еще много. Надо будет опять дать его Бенджамину.
— Я пойду на рынок за вином, чтобы он не почувствовал вкуса снадобья. Может быть, мне взять очень хорошее, дорогое вино? — спросила Рани у Веро, который лежал рядом. И сама ответила на свой вопрос: — Нет. Он обязательно спросит, откуда оно. И очень рассердится, если узнает, что я его просто украла.
Рынок в Марселе располагался на набережной и представлял собой волнующее смешение различных цветов, звуков и запахов. Она не могла припомнить другого такого великолепия, хотя в свои семнадцать лет исколесила всю Европу. Даже Рим и Париж не шли ни в какое сравнение с Марселем в этом смысле. Особенно марсельский рынок славился своими цветами. Огромные благоухающие розы, нежные белые лилии и пахучие гвоздики могли сравниться разве только с цветочным садом тети Руфи.
Но, и кроме цветов здесь было на что посмотреть. Пряности с далекого Востока, горы сверкающей на солнце рыбы, прямо из моря, венецианские шелка — все это смешивалось в огромную красочную палитру.
Съев мясной пирожок, Рани старательно облизала пальцы. Наплевать, что Бенджамину это не нравится, зато ей доставляет огромное удовольствие. Ощущение свободы дополняло сияющее солнце и легкий морской бриз. Рани так нравилась эта рыночная атмосфера, что она захотела сейчас же начать свою собственную торговлю, неважно чем. Но, пока она живет с Бенджамином, — это недоступно. Девушка вздохнула и вытерла руки об юбку. В конце концов, она все-таки может сейчас заняться тем, что ей нравится — украсть что-нибудь.
«Нет никакого смысла это „что-нибудь“ покупать, хотя Бенджамин и дает мне достаточно денег», — подумала она. И принялась искать глазами будущую жертву. Тут же ее внимание завоевал масляный взгляд невысокого полного торговца вином, который откровенно разглядывал ее. Вот кого можно обмануть.
Анри рассматривал маленькую цыганку, уже битый час околачивающуюся неподалеку. Сначала он принял ее за обычную уличную девчонку, но после того, как она внимательно изучила содержимое своего довольно толстого кошелька, Анри понял, что этой глупышке можно всучить бутылку какого-нибудь дешевого вина, и она заплатит за него втридорога.
— Госпожа, подойдите сюда! Понюхайте. Ну разве это не самый прекрасный букет, который вы когда-либо вдыхав ли? — Анри сунул под нос Рани бутылку вина.