Терпи, Мортимир, когда тебе исполнится восемнадцать лет, я посвящу тебя в тайну вашего рода. К тому времени, ты должен быть готов. К сожалению, я так и не узнал, к чему мне нужно быть готовым к восемнадцати годам, так как, в шестнадцать лет, вместе с дядей предпринял путешествие на купеческом корабле в Норландию. К сожалению, недалеко от ее берегов, наш корабль был атакован пиратами. В том бою погибла большая часть команды нашего судна, в том числе и мой дядя. Сам я был ранен и попал в плен. Пираты продали меня в рабство. Четыре года я был рабом на галерах, все это время мечтая о побеге. Три раза я бежал, но каждый раз меня ловили, нещадно били кнутом и снова заковывали в кандалы. Каждую ночь я молил бога послать нам бурю, и пустить наш корабль ко дну, чтобы прекратить мои страдания и, заодно, наказать моих мучителей. И бог услышал меня. Однажды, по пути из Бондея в Лихорно, когда корабль под завязку был набит сочными плодами ранго, на горизонте показались облака. Стояла удушливая жара, солнце палило нещадно, и было полное безветрие. Но эти темные облака на горизонте не сулили ничего хорошего. Любой, кто знает море, призадумался бы, стоит ли идти дальше, или лучше отсидеться в тихой бухте? Именно так предложил сделать наш капитан, старый морской волк, Деметрий. Ничего не хочу сказать о нем хорошего, как и о любом другом человеке из этой шайки, но надо отдать ему должное - моряк он был хороший и море знал. Но хозяин шхуны, толстый Ли, выслушав его, только недовольно сморщил свою жирную физиономию и сказал, что у него на борту товара на три тысячи думатов, и каждый лишний день пути может стоить ему целого состояния, а потому, нечего болтать ерунду, капитан, твое дело, доставить груз по назначению. Вот этим и займитесь. Он повернулся к капитану спиной и проследовал в свою каюту, а капитан, подождав, пока он уйдет, выругался так, что даже мы, рабы-каторжники покраснели. Потом он плюнул на палубу, поглядел вокруг себя, ища, на кого бы выплеснуть свою злобу, и тут его взгляд остановился на мне. Тогда схватив свой кнут, он принялся стегать меня и бил до тех пор, пока вся моя спина не покрылась кровью, и я не потерял сознания. Очнулся я уже в трюме, куда меня видимо бросили, чтобы я пришел в себя. Корабль швыряло как щепку на волнах океана. Снаружи слышался яростный рев ветра, и грохот волн. Никогда, ни до, ни после того случая, не приходилось мне видеть подобной бури. К счастью, по непонятной для меня причине, я не был скован цепью. Либо у команды не было на это времени, либо от страха они совсем потеряли голову - не знаю, но только это меня спасло, ибо не прошло и часа, с момента, как я очнулся, как страшный удар о скалы расколол судно пополам. Все, что я потом помню, это то, как меня подхватила волна и потащила куда-то, словно щепку. Пришел я в себя на берегу, весь в крови, практически без одежды, с болью во всем теле, но живой, единственный живой, из всей команды этой шхуны. Несколько дней я полз вдоль берега, в надежде встретить живого человека. Наконец, когда я совсем лишился сил и подумал, что настал мой конец, мне снова повезло; меня подобрали рыбаки и отвезли в свою деревню. Так я оказался в Канте. Когда я вылечился, то отправился путешествовать по стране, пока, наконец, ни попал в Соловатку, где устроился служить в городскую охрану. К сожалению, служба в городской охране была поставлена из рук вон плохо. Что и доказал ваш налет. Как видишь, и тут мне нечем хвастать.
Окончив свой рассказ, пленник грустно улыбнулся, показывая, вот, мол, какой я неудачник, но Леней не поддался жалости. Он хорошо помнил свой бой с этим человеком и вынужден был признать, что он был самым сильным противником, которого ему приходилось встретить в своей жизни.
Ну, может только, кроме Тимурбека? - поправил он самого себя.
Так вот, секреты этого мастерства нельзя было объяснить одними тренировками с раннего детства. Кто был его дядя, который смог научить его этим приемам? Где он сам им научился? Почему кроме них никто этими приемами не владеет? Как можно вообще обучиться искусству боя на мечах, не практикуясь с другими, столь же или более продвинутыми соперниками? Вот только некоторые из вопросов, которые не давали ему покоя. Были и другие, например: что делать такому мастеру в рядах городской охраны, в которую, как правило, идут одни лентяи и неумехи. Случайно ли он оказался на пути Ленея, или это ловкая подставка "Ордена"? Ни на один из этих вопросов, из этого рассказа ответа он не получил. Вместе с тем, он не мог не признаться себе, что этот незнакомец ему чем-то симпатичен. Возможно он скрывает какую-то тайну, но, в конце концов, почему бы ему и не иметь своей тайны?
Хорошо, - наконец, после небольшого раздумья, сказал Леней, - Поклянитесь, что вы не будете творить зло королевству Кант и лично королеве Ариэле?
Клянусь, - тут же поднял свою руку Мортимир.
В таком случае, вы свободны. Еще последний вопрос, перед тем, как мы, возможно навсегда, расстанемся. Не хотите составить мне компанию в моих приключениях?
Было видно, как молодой человек, на секунду заколебался,
Вообще-то, я искал свою сестру. На службу в охрану поступил, чтобы немного накопить денег, а теперь собираюсь продолжить свои поиски.
Ну что же, - Леней развел руки в стороны, - В таком случае, не смею вам мешать, хотя время для путешествий по стране, в одиночку, будет не самое удобное. Вот, если бы вы согласились с моим предложением, то потом я бы помог вам в ваших поисках. Так что решайте. Время у вас до завтрашнего вечера.
После этого, Леней крикнул охрану и приказал немедленно выпустить пленного, отдать ему его оружие и передать Джону, чтобы тот выдал пленному десять серебренников.
Глава 17
Ежегодно, В день Поминовения и в канун Дня святого Лаперуса, со всех колоколен королевства Кант раздавался колокольный звон, в память о героях, погибших в боях с кочевниками. Тысячи людей, облачившись в темные сутаны с капюшонами, собирались возле королевского дворца и, крестным ходом, отправлялись к церкви "Невинно убиенных", где и проходил траурный молебен. Во время этого шествия, участники его пели церковные гимны и плакали. Некоторые, наиболее рьяные из участников, истязали свою плоть плетками и измазывали свои лица грязью. Всю следующую неделю люди проводили в посте и молитвах, и только в следующий выходной день, в день победы Олега над Тимурбеком и вознесения его на небеса, начиналось всенародное веселье. Люди пели, танцевали, пили вино, словом радовались жизни.