Очень приятно, Олег, - ответил Олег, разглядывая новую знакомую.
Надо сказать, девочка была очень эффектная: ростом под метр семьдесят, с узкой талией, красивой грудью, длинными, стройными ногами и темными волосами, волнами, спадавшими ей на плечи. Особенное очарование ей придавали синие глаза, что всегда, в сочетании с темными волосами делает женщин неотразимыми. И еще, сразу было видно, что она из семьи с очень большим достатком, и что особенно удивительно, из культурной семьи. Первое было видно из того, что каждая сережка ее стоила столько, сколько Олег не зарабатывал и за год, а второе в людях просто угадывается. Этого нельзя купить ни за какие деньги. Это достигается только воспитанием. Впрочем, его любование этой девушкой было прервано самым бесцеремонным образом.
Вздор! - прозвучал рядом с ними возмущенный женский голос, - Вздор и бескультурие! Как можете вы считать себя умнее миллионов истинных ценителей искусства? Да за картины Пикассо люди платят миллионы долларов. А смею вас заверить, никто не станет платить деньги за бездарные вещи.
Олег посмотрел направо, недалеко от них с возмущенным видом стояла сорокалетняя полная дама. На каждом пальце любительницы живописи было надето по кольцу с огромным брильянтом.
Мне очень жаль, что мы задели ваши чувства, - произнес Олег, поклонившись в сторону дамы.
Дело не в моих чувствах, - продолжала та нападать, - Дело в том, что вы оскорбили великих мастеров живописи, и, в их лице, само искусство.
Хорошо, мадам, - не выдержал, наконец, Олег, - Не хотел спорить с вами, но боюсь, придется все-таки высказать свою точку зрения. Да, я не в восторге от импрессионистов. Скажу больше, считаю, что это просто позор, восторгаться картинами людей, которые или больны, или настолько развращенны, что истинная красота мира им неприятна. Ну, да это - их личное дело, пусть себе малюют, а вот, что можно сказать о людях, которые, глядя на отвратительные, уродливые и мерзкие картины, в восторге закатывают глаза, желая показать свою продвинутость и сопричастность к искусству, охают и восторгаются этой пачкатней? Только одно: если назвать таких художников болезнетворными микробами, то таких людей можно назвать грязью, в которой, как известно, эти микробы размножаются. В чистоте эти микробы сразу бы погибли. Ну, сказали бы Пикассо, что он просто болен, глядишь, может быть, он и выздоровел бы, а нет, так не уродовал бы мир своими картинами. К сожалению, и без него в мире уродства хватает.
Вот как? - обронил, подходя к ним, высокомерный тип, в дорогом летнем костюме, очках хамелеонах, и черном парике, должно быть, скрывающем его лысину,
А что думает наш юный знаток искусства о Казимире Малевиче?
Полагаю, вы намекаете на его "черный квадрат"? Так вот, тут дело еще хуже. Подумайте сами. Представьте, что вы - художник. У вас есть кисти и краски, которыми вы можете отразить всю красоту мира: восход солнца над морем, лунную ночь над Невой, бескрайние степи, высокие горы, красивую девушку с букетом полевых цветов. Да мало ли чего есть в мире прекрасного? Вы - художник и должны учить нас видеть красоту мира, обращать на нее внимание, беречь ее. И вот, вы берете холст, берете черную краску, и закрашиваете весь мир черным. Это, господин хороший, не глупость, а преступление. Это плевок людям в души, и, если хотите, богу в глаза. За такие дела надо бы публично пороть кнутом на площади. Вот, что я думаю о вашем Малевиче, а заодно, и о тех, кто считает это искусством.
Олег оглянулся по сторонам и увидел, что большинство людей в зале, молча и удивленно смотрят на него.
Впрочем, - добавил он, - Делайте, что хотите. Хотите сходить с ума? - сходите. Я вам не доктор.
Вот так вам! - поддразнила окружающих Алла, - взяла Олега под руку и потащила во двор.
А ты забавный, - произнесла она, сидя с Олегом в беседке, придвинувшись к нему вплотную и глядя ему в глаза своими синими, удивительно глубокими глазами.
От этого взгляда у Олега, как-то вдруг, закружилась голова, и мгновенно пересохло в горле. Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы над самым его ухом не раздалось,
Так-так, а я-то думаю, куда это он делся? - и в следующую секунду в беседку вошла Даша. Она испытующе посмотрела на своего приятеля и Аллу и сразу все поняла. Вообще, женщины, в таких случаях, всегда сразу все понимают.
Ну, конечно, - продолжила она, - Стоит оставить своего парня на минуту одного, как он уже не один, а обязательно вдвоем с твоей лучшей подругой.
Знакомься, Олег, это моя лучшая подруга, Алла. - Она повернулась к Алле, - Знакомься Алла, это мой парень, Олег.
Да, мы, собственно, уже познакомились, - невинно хлопая глазами, ответила Алла.
Надеюсь, не очень близко? - уточнила Даша, и в ее взгляде, брошенном на подругу, было столько же теплоты, как и во взгляде волчицы, обращенном на заблудившегося в лесу козленка.
Хотелось бы поближе, - вызывающе ответила Алла.
Перебьешься, - отрезала её подруга.
Ну, тогда я пошла, - поднялась со скамейки Алла,
Иди, подруга, иди.
До свиданья, Олег, - попрощалась Алла, и, уходя, заговорщицки подмигнула ему.
Напевая какую-то веселую песенку, девушка пошла к дому, пританцовывая и слегка покачивая бедрами.
Вот зараза! - проговорила Даша, глядя ей вслед.
Впрочем, на этом неожиданности, подстерегавшие Олега на этом вечере, не закончились. Ворота дачи отворились, и во двор въехал черный Мерседес, из которого вышли охранники, открыли правую переднюю дверь, и из нее показался пожилой невысокий господин, при виде которого, Олегу захотелось оказаться где-нибудь подальше от этого места. Во всяком случае, идти в дом он теперь не собирался, ведь это был тот самый господин, который попытался отнять у него монету, и с которым Олег так жестко обошелся.
А вот, наконец, и Сан Саныч прибыл, - обрадовалась Даша, - Пойдем в дом, сейчас всех к столу позовут, - она взяла Олега под руку и потянула за собой, но, к ее большому удивлению, Олег неожиданно уперся.
Извини, Даша, но мне нужно уйти и прямо сейчас.
Ты что? - девушка обиженно посмотрела на Олега, - Это из-за Алки?
Олег притянул Дашу к себе и поцеловал ее в губы,