Я бился о коробочку, пытаясь вырваться, но эта, знай, коробочка была запаена что надо. А этот долбаный старик работал, используя мою энергию! Так продолжалось минут пятнадцать.
С надрывным визгом тормозов остановились две машины. Повыскакивали трое: «Вы где пропали, товарищ Брежнев? Мы думали, что вас похитили..» На что Ильич, разгладив пышны-брови: «Она похитила. Полковник Маросейкина. Скажите Щелокову, чтоб не зажилил, знай, погоны!»
Нас молнией взметнули назад, на дачу, и там врачи раздели Брежнева и стали слушать да выстукивать… Да, странно, шумы пропали, рефлексы возродились… В их злобных душах я мог читать, что план Андропова срывается… Джаваха, используя меня, вернула Брежневу энергию… Я помню этот кадр: они выходят в коридор и что-то шепчут, скребут в затылках… потом скрываются…
Ильич храпит. Он спит блаженным сном. Ну вылитый ребенок. Он чмокает во сне. Однако к груди и членам прилеплены электродатчики — «они» исследуют, откуда у него энергия. И думают.
Я вижу еще: на цыпочках вошла сестричка. По взгляду и скрытой усмешке я понял: она все знает. Пока Ильич плывет в Морфее, накачанный двойным снотворным, она тихонечко снимает латунную коробку с покорным вашим слугой и быстренько уносит в коридор.
Уносит в коридор, передает. Коробку сует в карман товарищ Уборенко — начальник охраны. Ему поручено — отдать коробку самому Андропову. Меня уносят. Я слышу за спиной протяжный хрип, стук падающего тела. Прощай, товарищ Брежнев!
ЧЛЕНИСТОКРЫЛЫЙ ЗОМБИ
Латунная коробочка была помещена в другую, картонную, куда обычно кладут вещдоки. Ее прижал к груди майор Рябинников, и мы поехали. В кромешной тьме я набожно сложила лапки и предалась раздумью о горестной судьбе всех тех, кто попадает в жернова большой политики. Сик транзит!
Безжалостная гонка с сиренами и взвизгами на поворотах длилась каких-то полчаса, но это время мне показалось вечностью. Затем — по тормозам, железный скрежет ворот и топот по коридорам. На лифте, снова топот, все, прибыли! Я услыхала: «Оперативная команда 05–08 на месте. Доложьте лично товарищу Андропову!»
Меланхолическая пауза, дрожь пальцев на моей коробке, затем звонок и слабый голос в матюгальнике: «Пускай войдут!» Чеканным шагом входят, коробка раскрывается, и сквозь ажурные хитросплетения моей латунной клетки я вижу: громадный кабинет, опущены гардины и — крючконосый старец, сидит, устало положив распухшие фаланги на сукно. Он барабанит: «Докладывайте, братцы!»
Полковник Чижиков, исправно припечатав шаг, подходит к Ю. В. Андропову и рапортует: «Задание готово! Зловредная коробочка доставлена. Тем самым игра в знахарство и проча ересь прекращены… Однако…» — он наклоняется к Андропову и что-то шепчет. Тот дал ему рукой отмашку, скривился с энною брезгливостью, потом с усилием поднялся и подошел к окну. Чуть приоткрыл гардинку.
Москва, ноябрь 82-го. Железный Феликс доминировал над пестрыми потоками машин. Простые, беззаботные, шныряли москвичи вокруг Лубянской площади. На стенах — портреты членов Политбюро. 65-я годовщина ВОСРа стояла на пороге. Андропов хрустнул пальцами и тихо произнес: «Не уследили, хлопцы, за Ильичом… сдается, что непростое время выпало на долю нашей Родины, СССР. Дожить бы до победного конца!»
Андропов проглотил слюну, прошелся вдоль стола, нажал на кнопку магнитофона. Мелодия «Странников в ночи» печальным джазом окутала нас, тварей дрожащих. Андропов выдохнул: «Но это прискорбное событие, товарищи, нас не должно удерживать от продолжения борьбы с врагами Страны Советов, к которым относятся и разные шаманы, и даже много хуже… Ну, где там ваша мундовошка, показывай!»
Коробочку поставили под лампу. Андропов нагнулся с громадной лупой и начал рассматривать фактуру моего тела. Он что-то бормотал под нос, потом сгруппировался и вынес окончательное резюме: «Есть сведения, что эта муха обладает губительной биоэнергией. Прошу вас проверить лабораторным путем, в чем дело, и доложить. Все, за работу!» — и он захлопнул папку, где значилось: «Джаваха-Муха».
Усердные ребята почапали по коридорам Великого строенья КГБ, когда-то — Охраны батюшки-царя. На бесконечных вереницах дверей стояли номера, и мириады этих табличек без имени мозолили глаза, которые я терла мохнатыми своими лапками, пытаясь различить, куда же, собственно… На спецподъемнике спустились в подземелье и там, пройдя сквозь целую систему спецдверей, мы очутились в лабораторном помещении. Сплошные колбы, мензурки, датчики, а также центрифуга. Меня немедленно прикнопили к стеклу и начали рассматривать да замерять. Убийцы в белых халатах склонились надо мной.