— Доктор, я бы хотел узнать у вас кое-что. Как получилось, что ваши тесты не показали, что Рейчел курит марихуану, нюхает кокаин и принимает галлюциногены?
— Да, я знаю, что когда-то вы служили детективом в полиции Нью-Йорка, — зевнув, ответил доктор Стански. Кроукер подумал, что этому равнодушию, о которое разбиваются все человеческие чувства, его научили в медицинском колледже так же, как анатомии, цитологии и прочим наукам. — К чему задавать вопрос, ответ на который уже известен?
— Я хотел услышать это от вас.
Доктор Стански был явно раздражен.
— Ничего не стоит обмануть врача во время обычного осмотра. — Он помахал перед носом Кроукера указательным пальцем, словно перед ним был непослушный ученик. — Такое происходит повсеместно и каждый день. Это, конечно, ужасно, но это факт.
— Надеюсь, вы понимаете, что теперь она стала наркоманкой.
Слова Кроукера были встречены ледяным молчанием. Скорее сам Бог сознается, что допустил какую-то оплошность в процессе создания человека, чем врач признает свою ошибку.
— Спасибо, доктор. Я очень благодарен вам за вашу откровенность.
Приняв иронию за извинение, доктор Стански поджал губы и милостиво кивнул.
Вернувшись в палату к Рейчел, Кроукер перебросился с Мэтти несколькими фразами. Ему очень хотелось рассказать ей о разговоре с таинственным адвокатом Майером, но у него не хватило духу. Было бы слишком жестоко понапрасну обнадеживать ее. А вдруг все это окажется грандиозным мошенничеством? Он все же сказал ей, что пытается с помощью влиятельных друзей достать для Рейчел донорскую почку. Это было, конечно, не совсем правдой, но и не совсем ложью.
Выйдя из больницы, Кроукер задумался над тем, где он будет ночевать. Возвращаться к себе домой было очень далеко, а при одной мысли, что придется снова провести ночь в доме у Мэтти, в этих роскошных апартаментах, ему становилось не по себе. Такие дома были не для него.
Сунув руку в карман, он вдруг нащупал ключи от дома Сони. Судя по всему, он забыл отдать их Бенни.
Раздумывая, не переночевать ли в доме Сони, Кроукер пересек стоянку и, открыв багажник своей машины, достал из тайника небольшой чемоданчик с портативным компьютером. Подсоединив к нему сотовый телефон, он через модем обратился к полицейской базе данных по городскому транспорту. Для этого он воспользовался личным кодом своего друга, детектива Роки Сагуаса. Получив доступ, Кроукер набрал лицензионный номер «линкольна» Майера. Система зависла, что было довольно типично. При помощи того же кода Кроукер переключился на телефонную базу данных и ввел номер телефона друга Сони, Нестора. Через секунду на экране высветились адрес Нестора и его полное имя. Оказалось, он жил недалеко от Сони. Кроукер спрятал компьютер на прежнее место и отправился в путь.
Кроукеру, принявшему утром душ, теперь мучительно хотелось переодеться — он уже двое суток не менял ни белья, ни одежды. Заехав по дороге в недорогой супермаркет, он купил несколько комплектов нижнего белья, две пары легких брюк и полдюжины футболок и рубашек с короткими рукавами. Переодевшись в свежее белье и одежду прямо тут же, в туалете магазина, он вышел на улицу и нос к носу столкнулся с Рейфом Рубиннетом, владельцем бара «Акула».
— Эй, дружище!
Все головы обернулись на раскатистый бас Рейфа. Кроукеру всегда казалось, что в глубине души Рейф все еще остается политиком. Он был отличным мэром Майами и очень многое успел сделать для города. Его кандидатуру хотели выдвинуть для переизбрания, но Рейф, не давая никаких объяснений, категорически отказался.
— На ловца и зверь бежит! — С этими словами Рубиннет схватил Кроукера за плечо и выдернул из людского потока. На нем были белые джинсы, рубашка с короткими рукавами в белую и синюю полоску и мягкие кожаные сандалии без носков. Он обладал красивой мускулистой фигурой, которая неизменно привлекала к нему внимание женщин, хотя сам он, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. — На днях слышал хороший анекдот, — сказал Рубиннет.
«И политики, и владельцы ресторанов одинаково любят анекдоты, преимущественно соленые», — подумал Кроукер. Рейф был в этом деле знатоком. Он обожал анекдоты и, казалось, мог без конца рассказывать их, ни разу не повторяясь. Возможно, он узнавал новые анекдоты от своих клиентов.
— Так вот, — продолжал Рубиннет. — Эскимос приехал в город покупать холодильник. Продавец спрашивает его: «Зачем он тебе?» А эскимос отвечает: «На улице минус пятьдесят, в холодильнике — минус двадцать. Греемся, однако».
— Отличный анекдот, Рейф, — расхохотался Кроукер. Они шли сквозь толпу, и голова Рейфа возвышалась над всеми. Должно быть, у его охраны было немало хлопот, когда он был мэром Майами. Кроукер похлопал Рубиннета по спине.
— Чертовски рад тебя встретить, дружище. А почему ты не в баре? Что ты тут делаешь?
— Закупаю продовольствие, — засмеялся Рубиннет. — Иногда мне нравится самому ходить по магазинам и глядеть, как живут другие люди. Однако я тоже не ожидал встретить тебя здесь, ведь, по слухам, рыбалка сейчас отменная!
— Вынужден заняться семейными делами. Моя племянница серьезно больна.
— Мои соболезнования, дружище, — сочувственно положив руку на плечо Кроукера, произнес Рубиннет. — Могу я чем-нибудь помочь?
— Вряд ли, моей племяннице нужна пересадка почки, а вот донорской почки-то и нет.
— Когда я был мэром, я иногда творил чудеса, — сказал Рубиннет, — но такое и мне не по силам. Извини, друг.
— Забудь, это не твоя головная боль.
— Может, пойдем ко мне?
— Пожалуй, я отправлюсь к другу в Эль-Порталь, — сказал Кроукер, неожиданно для самого себя приняв решение переночевать в доме у Сони.
Лицо Рубиннета расплылось в широкой улыбке.
— Да, это местечко имеет свое неповторимое лицо и душу. — Он печально покачал головой. — Наше время, девяностые годы, не имеет ни лица, ни души. Это просто огромная яма, в которую свалили весь хлам пятидесятых, шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годов. Результат ужасен, ты согласен? Одежда, музыка, жаргонные словечки — все вернулось, но в искаженном виде. Даже развлечения! Эти видеоигры, примитивный китайский бильярд... Вновь стали популярны кофейни, пожалуй, и мне надо открыть какое-нибудь заведение в этом роде. — Рубиннет засмеялся. У него был заразительный смех, настоящий дар для политика. Он всегда смеялся так, что всем присутствующим тоже хотелось смеяться вместе с ним.
Однако он быстро посерьезнел.
— Но вернулось и кое-что похуже. Наркотики, например. — Он снова печально покачал головой.
Оба медленно направились к своим машинам. В душе у Кроукера шла борьба с самим собой. Ему не хотелось посвящать третьих лиц в свои отношения с Майером, но он отчаянно нуждался в информации. А Рейф Рубиннет был в приятельских отношениях со всей Южной Флоридой и очень многое мог рассказать Кроукеру. Во всяком случае, ему наверняка была известна вся подноготная тех, кто занимал более или менее видное положение в обществе.
Наконец, Кроукер решился.
— Рейф, мне нужно спросить тебя кое о чем.
— Валяй!
— Тебе известен некий адвокат по имени Марсель Рохас Диего Майер?
Рубиннет сверкнул на него глазами.
— Лью, дружище, ты просто так об этом спрашиваешь или у тебя есть к нему дело?
Кроукер посмотрел ему в глаза и, помедлив, ответил:
— Пожалуй, последнее.
Рубиннет поджал губы.
— Могу я спросить тебя, во что ты собрался ввязаться?
— Пока не могу сказать, — почти искренне ответил Кроукер. — Так что тебе известно о Майере?
— Он имеет крепкие связи с колумбийскими наркодельцами. Не с теми, которых недавно с такой помпой привлекли к суду. Нет, не с такой мелочью. Клиенты Майера настолько засекречены, что возникают сомнения в реальности их существования. Я хочу сказать, что даже профессиональные матерые сыщики не в курсе того, что эти люди вообще существуют.
— Что ты имеешь в виду?
— Его клиенты находятся под надежной защитой на таком высоком уровне, что комар носа не подточит. А если ты настолько глуп, чтобы задавать слишком много вопросов, тебя очень скоро унесут на носилках, и никто о тебе больше не услышит.
На мгновение Кроукер задумался.