Лейес грустно кивнул.
— Я работал линейным электромонтером и однажды упал с того чертова столба... Такая нелепость! — Он ударил себя кулаком по колену. — Потом я какое-то время еще поработал контролером, но это было уже совсем не то... Вы же понимаете меня, я надеюсь? Конечно, они хотели мне добра, но я уже не мог работать по-прежнему электромонтером, а бумажная работа меня никак не устраивала. От этого бесконечного перекладывания бумажек и глядения на экран компьютера у меня просто мозги сохли! — Он снова погладил свою руку, словно это успокаивало его. — Я все спрашиваю мою Эстреллу, не хочет ли она вернуться обратно в Парагвай. Я бы с удовольствием уехал туда. Хотя я никогда там не был, но слышал очень много рассказов от Эстреллы. — Он задумчиво покачал головой. — Похоже, жизнь в Асунсьоне гораздо безопаснее, чем здесь. — Он отхлебнул рома. — У нас тут действительно становится все опаснее жить. Я даже запрещаю Эстрелле выходить из дому после наступления темноты. Говорят, в пятидесятых — шестидесятых годах можно было совершенно безбоязненно гулять по улицам хоть всю ночь. Тогда неподалеку от нас был известный ночной клуб «8600». — Его выцветшие глаза уставились на Кроукера. — Вот это было заведение, скажу я вам! Клуб работал всю ночь напролет, но в семь утра всех клиентов выгоняли на улицу на полчаса, чтобы вымести полы. — Он засмеялся. — Это не выдумка!
— Я бы хотел задать вам один вопрос, мистер Лейес. Насчет вчерашнего дня. Вы были дома весь день?
— Да, конечно! Сидел вот тут и смотрел спортивный канал. — Он улыбнулся. — Мои дни похожи друг на друга, как братья. Что же, я не жалуюсь. По крайней мере я знаю, чего ждать.
— Вы были один?
— Да, Эстрелла работает с девяти до пяти.
Кроукер чуть подался вперед.
— Вы не слышали ничего необычного? Или, может быть, что-то видели?
— Ну, мне показалось, будто я слышал что-то такое...
— Какое? Что вы слышали?
Круглое лицо Лейеса даже сморщилось от напряжения.
— Честное слово, не знаю, что и сказать. Это было похоже на шум двигателя, сначала мне даже показалось, что это начались гонки. Знаете, я люблю смотреть гонки... — Он задумчиво пожевал губами. — Но потом я подумал, что это скорее не двигатель, а генератор.
— Генератор? А не могли бы вы мне сказать, откуда доносился этот звук?
— Может, из того грузового автофургона?
У Кроукера екнуло в груди.
— Какого автофургона?
Лейес нетерпеливо замотал головой.
— Из белого автофургона, который стоял на бетонной дорожке возле дома Сони.
— В какое время это было?
— Надо подумать... — Лицо снова сморщилось от напряжения. — Кажется, между часом и половиной третьего.
— А что вы еще заметили, кроме цвета автофургона? — как можно спокойнее и отчетливее произнес Кроукер. — Год выпуска? Модель? Номерные знаки?
— Он был белый, это я уже сказал, — проговорил Лейес. — Флоридские номера, это точно. Модель... не помню точно, но это был американский автофургон, а не японский, какие сейчас можно встретить повсюду.
— Может, на нем были какие-нибудь надписи? — с надеждой спросил Кроукер. — Это был муниципальный фургон? Или на нем было написано название компании?
Лейес покачал головой:
— Нет, я не заметил никаких надписей:
— Ну хоть что-нибудь?
— Пожалуй, да, — медленно проговорил Лейес — Сейчас я припоминаю, что сзади была небольшая переводная картинка — треугольник, вписанный в окружность.
Кроукер не сразу вернулся в дом Сони. Сначала он сел в машину и отправился к Нестору, умирающему другу Сони. У него не выходили из головы слова мистера Лейеса о том, что он увидел на задней стенке автофургона — треугольник внутри крута, один из двух символов, написанных кровью на стенках холодильника, и один из четырех магических знаков целителей народа гварани. Дед Бенни посвятил братьев Бонита в магическую науку целительства хета-и, обучив их всем ритуалам, хотя они так и не стали настоящими целителями. Вместо этого они стали настоящими разбойниками.
В отличие от подавляющего большинства домов в Эль-Портале, очень аккуратных и свежевыкрашенных, дом Нестора давно нуждался в ремонте. Тут явно не хватало умелых мужских рук.
Штукатурка осыпалась, местами обнажая прутья арматуры, стены от старости приобрели цвет овсянки на воде.
На настойчивый стук Кроукера дверь открыла смуглокожая женщина.
— Таким стуком можно поднять мертвого из могилы? — недовольно сказала она. — Вы кто?
— Лью Кроукер, друг Сони Виллалобос.
Женщина колебалась, не решаясь впустить его, пока из глубины дома не донесся слабый голос:
— Все в порядке, миссис Лейес, впустите его...
Миссис Лейес была весьма привлекательной женщиной и выглядела по крайней мере лет на двадцать моложе своего мужа. У нее были большие карие глаза, высокие скулы и полные губы. Густые темные волосы, заколотые на затылке серебряной заколкой, прорезала тонкая седая прядь.
Кроукер вошел в дом, и в нос ему ударила невероятная смесь запахов — кисловатый запах болезни, освежающий аромат кедра, мяты и розмарина. Оглядевшись, Кроукер заметил на столике бронзовую жаровню, над которой поднимался ароматный дымок.
Эстрелла Лейес, женщина с завидным самообладанием, умела чудесно улыбаться.
— Прошу прощения, — сказала она, закрывая за Кроукером дверь. — Бедняжка Нестор... его атакуют кредиторы.
Из угла комнаты раздался слабый смех.
— Она хочет сказать, что я не в состоянии оплатить мои счета. У меня нет даже денег, чтобы заплатить за аренду дома. Но это меня уже не волнует, ведь и жить мне осталось совсем недолго.
Хозяин дома был в еще более бедственном положении, чем его жилище. Худой и бледный, словно мертвец, он полулежал в пыльном шезлонге на грязных простынях, укрытый ворохом одеял. Сквозь тонкую кожу просвечивала тонкая сеточка сосудов.
— Не надо так говорить, — укоризненно сказала Эстрелла Лейес. — К чему такие разговоры?
Нестор с трудом повернул голову на неправдоподобно тонкой шее.
— Хочу оправдать ожидания могильщиков...
Должно быть, совсем недавно он был чрезвычайно красивым человеком — с высоким лбом и орлиным носом. Но лихорадка стерла все краски с его лица Красноватые язвочки сплошь покрывали его щеки и губы, и все тело было усеяно страшными струпьями незаживающих ран.
— Мне кажется, вам стоило бы лечь в больницу, — сказал Кроукер. — Если у вас нет медицинской страховки, я мог бы договориться...
— Чтобы медики продлевали мне жизнь с помощью всяческих дьявольских приспособлений? — Нестор улыбнулся и слабо взмахнул истощенной рукой. — Почему я должен доверять слепой и бездушной науке, если ко мне приходит миссис Лейес?
— Лежи спокойно, — строго произнесла Эстрелла из-за плеча Кроукера. — Тебе нужно экономить силы.
— Экономить силы? Странно звучит применительно ко мне, но тем не менее я понял, что вы хотели сказать. — Нестор бессильно откинулся на влажные от пота подушки. — Миссис Лейес не хочет, чтобы вы стали свидетелем таинств ее целительства.
То, что Нестор разговаривал с закрытыми глазами, делало его похожим на марионетку в руках невидимого хозяина.
— Ничего подобного! — с жаром воскликнула Эстрелла Лейес, пытаясь заслонить собой большую тростниковую корзину, стоявшую на круглом столике.
— Миссис Лейес, — мягко произнес Кроукер. — Возможно, вас успокоит тот факт, что я только что имел честь разговаривать с вашим мужем. Он очень гордится вашим даром целительницы.
На лице Эстреллы Лейес появилась застенчивая улыбка.
— Ох уж этот Пабло...
Она стала выкладывать содержимое корзины на стол, а Нестор сказал:
— Сегодня я не видел Соню. Как она?
— У нее все в порядке, — как можно спокойнее сказал Кроукер. — Она слишком занята сегодня и просила меня заглянуть к вам.
— Это так любезно с вашей стороны, — тихо произнес Нестор. Краем глаза Кроукер заметил, что Эстрелла Лейес при этих словах подозрительно взглянула на него. Кроукер хотел улыбнуться ей, но, к собственному удивлению, не смог этого сделать. Казалось, ее гипнотизирующий взгляд полностью подчинил себе его волю.