Кроукер предложил отправиться всей компанией в бар «Акула», место, хорошо известное ему и Бенни, и его предложение было с готовностью принято. Это был относительно новый, но уже успевший стать модным бар. Здесь небольшие оркестрики исполняли зажигательную карибскую музыку – сальсу – среди ярких тропических декораций. Кроукера это заведение привлекало тем, что здесь всегда было полно потенциальных клиентов – латиноамериканцев, приехавших во Флориду, чтобы порыбачить в свое удовольствие. Другая причина, по которой Кроукер часто бывал в этом баре, стояла сейчас в толпе, возвышаясь над ней на целую голову.
– Эй, Рейф! – позвал Кроукер.
Рейф Рубиннет, владелец «Акулы», помахал рукой и широко улыбнулся, словно увидел старого товарища по колледжу.
– Как дела? – с радостным оживлением спросил он. – Надо думать, отлично! Я слышал, «Капитан Сумо» весь месяц почти без перерыва выходил в океан.
Он заразительно расхохотался.
Держа Соню за руку, Кроукер стал осторожно пробираться сквозь толпу к своему старому приятелю.
– Рыба сама идет на крючок, и клиентов у меня становится все больше, так что не могу пожаловаться на отсутствие работы!
Рубиннет был очень высоким, мускулистым и стройным. Его лицо, обветренное и загорелое, было темным, как красное дерево. На нем были белые джинсы и темно-синяя футболка с надписью: «На отдыхе нельзя скучать». Глядя на его густую темную шевелюру и яркие синие глаза, Кроукер подумал, что Рейф запросто мог бы стать фотомоделью. Однако Рубиннет был слишком увлечен своим делом.
– Лопни мои глаза, что за прелестная леди с тобой! – воскликнул Рубиннет. – Ну-ка веди ее скорее сюда!
Между Кроукером и Рубиннетом существовали особые отношения. В баре «Акула» Кроукер всегда находил клиентов-рыбаков. Его здесь знали и любили, многие даже открыто восхищались им. А недавно он положил конец потоку угроз, направленных против Рубиннета, выследив местного бандита, нанятого парочкой любителей поживиться за чужой счет – уж очень им хотелось урвать кусок от прибыльного дела Рубиннета!
Широко улыбаясь, Рубиннет поцеловал Соне руку, а потом стиснул ладонь Кроукера своей могучей дланью. По тому, как человек пожимает руку, можно многое сказать о его характере. До того как открыть собственный бар-ресторан, Рубиннет в течение одного срока был мэром Майами. Его полуиспанское происхождение не помешало ему быть избранным на этот пост. К тому же Бенни тогда сильно поддержал его деньгами и связями.
– Рад снова видеть тебя, – сказал Рубиннет в той особой, присущей ему манере, которая заставляла собеседника моментально поверить в то, что именно он представлял для Рубиннета огромную ценность. – Слишком много времени ты уделяешь своей лодке и клиентам! Может, стоит чуть притормозить и расслабиться?
В этот момент его кто-то окликнул, и он помахал в ответ рукой.
– Одну минуточку! – Он похлопал Кроукера по плечу. – Чувствуй себя как дома, друг. Сегодня угощение для тебя и твоей дамы за счет заведения – и не дергайся, денег я с тебя ни за что не возьму!
С этими словами он стал пробираться сквозь толпу, широко улыбаясь и пожимая руки постоянным клиентам своего заведения.
– Незаурядная личность! – сказала Соня.
– Немного подавляет, но он отличный парень, – улыбнулся Кроукер. – Широкая душа, доброе сердце и удивительная откровенность. Хочешь чего-нибудь выпить?
– Сейчас я бы с удовольствием потанцевала.
– С радостью составлю тебе компанию, – отозвался Кроукер и повел ее на танцевальную площадку. – Значит, тебя зовут Соня. Просто Соня и все? Как Мадонна?
– Соня Виллалобос, – улыбнулась девушка. – Между прочим, был такой композитор по фамилии Виллалобос, – она снова улыбнулась. – А мне нравится, как ты танцуешь. У тебя это получается очень... очень чувственно, совсем как у моего брата Карлито.
– У меня были прекрасные учителя, – сказал Кроукер. – Там, в Нью-Йорке, я так много времени проводил в испанском Гарлеме, что латиноамериканцы стали считать меня своим.
Кроукеру тоже нравилось, как танцевала Соня.
– Почему ты пришла сюда сегодня? – неожиданно для себя спросил он.
Удивленно взглянув на него, Соня положила руки на его широкие сильные плечи.
– Потому что меня об этом попросил Бенни, – продолжая танцевать, негромко произнесла она.
– Только поэтому? – недоверчиво спросил Кроукер.
– Бенни, Мария и я – все мы родом из Асунсьона, – рассмеялась Соня. – И давно знаем друг друга.
Музыканты устроили короткий перерыв на отдых, и все танцевавшие на площадке пары направились к стойке бара, которую украшало очень реалистическое изображение гигантской акулы. Настоящие челюсти гигантской белой акулы были прикреплены к деревянной панели на стене позади стойки бара и вместе с жизнерадостной, пестро одетой толпой посетителей многократно отражались в развешанных по стенам зеркалах.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил Кроукер. На этот раз Соня кивнула:
– А потом еще потанцуем, ладно? – В ее глазах вспыхнули озорные огоньки. – Не так уж часто можно встретить гринго, который умеет танцевать латиноамериканские танцы.
– А тебе нравятся такие танцы?
– Они очень сексуальные, – просто ответила она.
Взяв Соню за руку, Кроукер повел ее сквозь разгоряченную толпу к стойке бара. Протолкнувшись к бару, Кроукер знаком подозвал бармена и заказал для себя мескаль, а для Сони коктейль «Маргарита».
Взяв бокалы, они пересекли зал, битком набитый посетителями, и вышли через стеклянные двери во внутренний дворик, отделанный деревом. В лицо им ударил влажный, прохладный воздух, приятно контрастировавший с духотой бара. Ночной воздух был напоен ароматом мангровых зарослей. Волны океана мягко накатывались на прибрежный песок и с нежным шелестом возвращались обратно.
Забыв о буйном веселье, царившем в зале за стеклянными дверями, они слушали тихий плеск океанских волн, и им казалось, что они очутились на другом краю Вселенной.
Взглянув вверх, они увидели звезды, казавшиеся нестерпимо яркими на фоне бархатного тропического ночного неба.
– Ты хочешь переспать со мной? – спросила Соня.
Слегка ошеломленный, Кроукер неловко засмеялся.
– Вообще-то я еще не думал об этом.
– Это хорошо, – спокойно произнесла она. – Потому что я этим не занимаюсь, даже по просьбе Бенни.
– Мне кажется, ему это хорошо известно, – сказал Кроукер, вспоминая слова Бенни о Соне – «жемчужина!».
Казалось, Соня была удивлена словами Кроукера.
– Только не пойми меня превратно. Я не хочу сказать, что вообще не люблю секс. Просто партнеров всегда выбираю я сама. К тому же в наше время в этом есть определенная опасность, а мне бы не хотелось... наживать лишнюю головную боль.
Она глубоко вздохнула и, задержав на несколько секунд воздух в легких, медленно-медленно выдохнула.
– Ты имеешь в виду СПИД? – спросил Кроукер.
Она смотрела на океанскую гладь, в ее глазах блестели слезы.
– Один из моих друзей серьезно болен.
Этих слов оказалось достаточно, чтобы Кроукеру захотелось как-то помочь ей, приободрить, утешить.
– Мне было восемнадцать, когда погиб мой отец, – сказал он. – Он был полицейским, именно поэтому я тоже пошел служить в полицию. Он был очень высоконравственным человеком, и мне казалось вполне естественным последовать его примеру. Еще мне казалось, что он противостоял всему злу в мире. Ему было хорошо известно, что значит защищать закон.
Держа Соню за руку, Кроукер вдруг совершенно явственно представил себе отца в сдвинутой на затылок шляпе, глядящего на него смеющимися глазами.
Посмотрев в прекрасные глаза Сони, Кроукер продолжал:
– Он погиб от выстрела в спину в трех кварталах от своего дома. Он был убит человеком, которого знал и которому, несомненно, доверял. Собственно говоря, только таким способом враги могли добраться до него – подкупив одного из его друзей.
Мягко коснувшись пальцем подбородка Сони, он нежно приподнял ее голову.