В корявом письме ночной бабочки читалась вся её тусклая, банальная судьба. Пьяная деревня в далёком Замкадье – без возможности получить образование, без работы и перспектив. Вместо всего этого – ежедневный «Дом‑2» по телевизору и мечты о сладкой, роскошной жизни. «Я хотела бы жить на Манхэттене и с ДемиМур делиться секретами», – почему‑то вспомнились мне слова некогда известной песни. Но вместо Манхэттена Надя оказалась в этом мрачном особняке, один на один с его разъярённым монструозным властелином… Я представил себе, как это было. Пьяный Пахомов за волосы вытаскивает полуголую девчонку на улицу и швыряет в весеннюю слякоть. «Танцуй давай!» – приказывает он. Бедняга встаёт и начинает неуклюже двигаться, дребезжащим сорванным голоском выводя какую‑нибудь первую пришедшую в голову мелодию. Её лицо и голая грудь залиты кровью, волосы растрёпанны. После побоев она едва держится на ногах. Пахомов, наблюдает за ней, отпивая из бутылки, и пьяно ржёт… Затем ему приходит в голову новая блажь, и он бросает в девчонку сначала одну, потом другую бутылку. Несколько раз ей удаётся увернуться от этих снарядов, пущенных сильной, но нетвёрдой рукой. В Пахомове просыпается азарт, он кидает ещё и ещё… Наконец, одна из бутылок сбивает девушку с ног. Она кричит от боли, но пьяного эти звуки только раздражают. Чтобы прекратить их, Пахомов подходит и пинает её ногой в живот…
При всём этом, конечно, присутствовали охранники. О чём они думали, наблюдая за забавами шефа? Кто‑то вероятно брезгливо отворачивался, кто‑то смотрел равнодушно, как на привычное и обыденное, а кто‑то, быть может, и надеялся попользоваться беспомощной девчонкой после хозяина… А не было ли среди них и того, кто представлял на месте несчастной своую дочь или сестру, наполняясь при этом самой обычной и естественной ненавистью к богатому самодуру? А ведь сколько ещё было таких историй… Да, версия с охранником выглядит убедительно. Имея доступ к системам наблюдения, замести следы несложно. Можно смонтировать или удалить записи, отключить ту или иную камеру, наконец, безопасно пустить в здание, а после и вывести из него сообщников. Убили Пахомова в два часа ночи, труп же обнаружился в пять. На то, чтобы спрятать концы в воду имелось целых три часа – огромный срок! Странно, но среди документов почти отсутствовали сведения об опросе охранников. В полицию вызвали только некоего Антона Велидова, начальника агентства «Константин», руководившего наблюдением за домом. Тот отвечал лаконично: ни один сотрудник на месте преступления в означенное время не находился, никто ничего не слышал и не видел…
В остальных материалах не оказалось ничего интересного. Одна из трёх оставшихся фотографий представляла собой кадр с той самой видеозаписи, запечатлевшей отъезжающую от особняка машину. На мутном изображении едва‑едва различался контур автомобиля и его номер, людей же в салоне нельзя было рассмотреть вовсе. Оставшиеся два снимка лишь демонстрировали пахомовский сад с разных ракурсов.
Вернув документы в папку, я задумался. Всё‑таки преступники, кто бы они ни были, очень странно выбирали жертв. Что может быть общего у отставного олигарха и городского судьи? А между тем вряд ли бандиты били наугад. Обоим преступлениям, судя по всему, предшествовала тщательная подготовка. К каждой жертве убийцы имели подход, были в курсе тончайших подробностей их жизни. Вероятнее всего, и знали лично… Кто они – расчётливые бандиты, убирающие конкурентов с дороги, или новые декабристы, решившие начать революцию сверху? Я улыбнулся последнему предположению. Декабристы в забытом Богом провинциальном городке – в этом было что‑то бесконечно наивное и смешное… Впрочем, чем чёрт не шутит? И в Терпилове живут люди, так почему бы и там не кипеть страстям? Я c содроганием вспомнил изуродованное лицо Обухова на фотографии из дела. Да, если речь идёт об идейных революционерах, то настроены они решительно, и задача мне предстоит непростая…
«Осторожно, двери закрываются, – просипел динамик электрички. – Следующая станция – Солнечногорская». Я очнулся от размышлений. Как быстро летит время! Почти приехал, следующая остановка – моя. Я приблизился к окну и надышал на его расписанной инеевыми узорами поверхности небольшую проталину. За мутным, оплывающим влагой стеклом как в дыму замелькали корявые деревца, покрытые грязным снегом пригорки, гаражи и жестяные крыши Терпилова. На сером фоне неба отчётливо проглянул иглообразный контур главной городской достопримечательности – двадцатиметровой, ещё дореволюционной пожарной каланчи, неизвестно почему прозванной местными колокольней Ивана Великого. Пятнадцать лет я не был в этом городе…