– Встретил приятеля, актера Аркадия Чернова. Талантливый какой человек!
Ася невольно улыбнулась. Наверно, этот Чернов и не такой уж талант. Далекий от зависти, Виктор любил все талантливое, готов был скорее преувеличить достоинства человека, чем хоть капельку принизить их.
Аркадий пригласил меня, и мы поужинали. А потом всю ночь ходили по улицам и спорили… об искусстве, – рассказывал Виктор и лицо его больше чем слова говорило о встрече. – А первым трамваем я и приехал… Ты очень сердишься?.. Вчера я выпил лишнюю рюмочку. Прости…
Ася заплакала. Не от обиды, а оттого, что он – честный, любимый и любящий-вернулся домой, что он жив и здоров, что все хорошо и ничего не случилось. Но Виктор Дмитриевич принял эти слезы за обиду и снова начал просить прощения:
– Больше никогда не повторится. Я не позволю, чтобы ты так переживала из-за меня.
Наполненная нежным, тихим чувством, Ася уже позабыла о своих ночных мучениях. Она смотрела на мужа и видела в его глазах искреннюю печаль. Ей стало жаль его. Она поцеловала Виктора и успокоила:
– Простила, простила…
Улыбнувшись, Ася оглянулась на мать. Прасковья Степановна была не меньше ее рада, что все окончилось благополучно.
Дождавшись зятя, Прасковья Степановна накормила его завтраком и собралась в магазин, уложив в хозяйственную сумку маленькие платочки и моток цветных ниток. Дочь и зять вместе получали хорошо, но она не могла сидеть сложа руки и тоже немного подрабатывала обвязыванием платочков.
Но она не успела уйти. Приехала ее старая подруга, Мария Васильевна Евдокимова, пригласить к себе на день рождения. Разговаривая, Мария Васильевна все время любовалась Асей, – несмотря на бессонную, тревожную ночь Ася выглядела свежо. Мария Васильевна знала Асю еще с тех времен, когда та бегала по двору в трусиках и привязывала к чувячкам ниточные катушки, изображая соседку – модную даму на сверхвысоких каблуках.
Прасковья Степановна, вместе с подругой поглядывавшая на Асю и Виктора, не могла нахвалиться Марии Васильевне своим зятем:
– Очень хороший он человек. Лучшего и не желаю. Теперь можно и умирать спокойно. Асина жизнь устроена прочно…
За стеной громко ругались. Виктор Дмитриевич не переносил скандалов. Слыша сейчас крики в соседней квартире, он увел жену в другую комнату, протянул свернутую афишу предстоящего концерта:
– Вчера администратор торжественно вручил.
Ася развернула афишу и справа отыскала: «Второе отделение. Виктор Новиков (скрипка)».
Виктор иногда приносил домой афиши, но не задавался целью собирать их. Прятала их в платяном шкафу Ася, – будем стариками, говорила она, сядем как-нибудь вечером и переберем всю свою жизнь день за днем.
Искусство было для Виктора Дмитриевича бесконечной, до седьмого пота работой, и он не терпел хвастовства, не развешивал на стенах, как делают в некоторых артистических домах, снимки с автографами знаменитостей. А у него были фотографии больших музыкантов с теплыми и лестными надписями, в которых чаще всего встречались слова: надеемся, ждем, верим… И Ася знала, что это не только слова. От него действительно ожидали очень многого.
С первых же дней жизни с Асей Виктор Дмитриевич заботливо оберегал жену от горестей и обид. Поэтому сегодня он тяжело переживал, что заставил ее всю ночь волноваться.
Поспав немного, он предложил жене прогуляться по городу:
– Искупаю свою вину. Делаем все, что тебе захочется…
Они поехали на Невский: Асе нужно было сделать кое-какие покупки.
Дробной россыпью зениток перестукивались по крышам молотки кровельщиков. Возводились леса. Пахло известкой, смолистыми досками. На Мойке висел в два этажа яркий плакат: «Что ты сделал для восстановления Ленинграда?» В такой же серенькой книжечке, похожей на сберегательную, какая изображалась на плакате, у Аси уже было записано триста двадцать часов, отработанных на восстановление города.
Проходя мимо комиссионного магазина, Виктор Дмитриевич задержался, заметив в витрине футляр для скрипки, кожаный, в замшевом чехле с молнией. Ася взглянула на мужа и предложила:
– Давай одолжим денег, а потом обернемся как-нибудь. Тебе ведь очень хочется иметь этот футляр. Я вижу.
– Последнее дело – одалживать деньги, – воспротивился Виктор Дмитриевич. – Надо уметь обходиться тем, что имеешь…
Переходя Садовую, он почувствовал, как кто-то легонько хлопнул его по спине и подтолкнул вперед. Он быстро обернулся и увидел одноклассника по школе – Валентина Брыкина, которого не встречал с довоенного времени. На Валентине был модный серый костюм. Из тонконогого, вихрастого мальчишки Валентин превратился теперь в раздобревшего, самоуверенного мужчину.