Вскоре опасения Аси снова рассеялись. Муж перестал встречаться с Черновым. В доме снова все было счастливо.
Как только наступили совсем теплые дни, Виктор Дмитриевич, вместе с концертмейстером своего класса, членом профкома Верой Георгиевной, организовал студенческую бригаду, и они поехали в область дать несколько концертов.
Вера Георгиевна давно уже хотела поговорить с ним, но со дня на день откладывала неприятную беседу. Как подступиться? С чего начать? Ведь можно просто обидеть человека. Все-таки она решилась:
– Поверьте, мне очень неприятно, но… Ваши студенты уже несколько раз видели вас в городе… понимаете, не совсем в приличном виде…
Виктор Дмитриевич попробовал отшутиться: дескать, не милиционер же его вел. Но шутка не получилась.
– Студенты очень любят вас, – продолжала Вера Георгиевна, – и просили не сообщать начальству… Хочется думать, что у меня не будет такой крайней, вынужденной необходимости…
– Конечно, не будет, – подтвердил Виктор Дмитриевич, смущенный и расстроенный неожиданным разговором. Ему казалось, что разговор этот затеян напрасно. Что ж, возможно, кто-нибудь из студентов и видел, когда он выходил из ресторана с Черновым. Но он уже давно не бывает в ресторанах и не собирается бывать. Нет ни желания, ни времени. Засмеявшись, Виктор Дмитриевич добавил:
– Много шуму из ничего.
– Я только рада, – улыбнулась Вера Георгиевна, довольная, что он без обиды принял ее слова. – Но лучше, если вообще не будет никаких поводов для шума…
В середине лета Ася опять встревожилась.
Несколько дней после концерта, в котором были исполнены новые два романса Виктора, он являлся домой под хмельком, всякий раз приносил Асе подарок– торт или духи.
Ася принимала подарки, силилась улыбнуться, но улыбка не выходила, и Ася, словно сдерживая рыдания, чуть заметно шевелила губами. Она смотрела на мужа и не узнавала его. Какое-то измятое, точно спросонья, лицо. Невыразительный, тусклый взгляд, даже когда Виктор смеялся.
– Чем ты недовольна? – удивился Виктор Дмитриевич, придя таким же веселым и в конце недели. Он откинулся на спинку стула, вопросительно взглянул на жену и на тещу.
Ася подошла сзади, прижалась к его голове.
– Не надо так часто пить, – сказала она, потираясь щекой о его мягкие волосы.
– Это ты называешь пить? – рассмеялся он, гладя ее податливые руки. – Ну что ты! Просто, встретил приятелей. Ничего плохого нет в этом, правда, мама?
– Вчера приятели, сегодня приятели. День бился, бился, а к вечеру напился, – отказывая зятю в обычном заступничестве, сказала Прасковья Степановна. – Плохо это может кончиться. Так и начинают привыкать.
– Ну вот! – теперь уже обиженно рассмеялся Виктор Дмитриевич. – Что же я – алкоголиком стану от лишней рюмочки? Хотите, могу совсем не пить?
– Очень хотим.
Виктор Дмитриевич встал, поцеловал жену.
– Раз я могу управлять собой, ты не беспокойся, – сказал он уверенно. – Все это вздор!
И он начал рассказывать о Чернове: вот Аркаша уже не может остановиться, у него это уже потребность, прямо жаль парня, на глазах катится под откос. Он преувеличенно жалел и осуждал приятеля и всем своим видом как бы говорил жене и теще: вы же видите, как хорошо я все понимаю, как трезво сужу о вещах? Так что же вы обо мне-то беспокоитесь? Вздор! Сущий вздор!..
Ася привыкла, что муж всегда бывает верен своему слову, и радовалась, что держит его и сейчас. Он, кажется, стал даже внимательнее и нежнее, чем раньше.
Но ближе к зиме снова начала вторгаться в дом тревога.
Вечерами Виктору теперь частенько не сиделось дома. Если у него почему-либо портилось настроение или встречались трудности в работе, он уже привычно искал спасения во встречах с Черновым, в сбивчивых пьяных беседах.
Выпивши, он становился не в меру разговорчивым, деланно возбужденным: пустяк, глупость вызывали у него смех.
– Знаешь такой анекдот? – спрашивал он у Аси, и, смеясь, пересказывал услышанный от Аркадия анекдот: – У одного пьяницы спросили: «Вы до чертиков напивались?» – «Что вы, – отвечает он. – Никогда. А вот мой товарищ напивался. Прихожу к нему, а он лежит пьяный в дым, и черти по нему так и бегают, так и бегают…»
Асе было совсем не смешно. Ее пугало, что выпивка занимает все больше места в разговорах мужа. А он продолжал смеяться:
– Не бойся, я-то до чертиков не допьюсь!
Она пристально смотрела в затуманенные глаза мужа и не узнавала их.
– Когда ты пьяный, у тебя даже глаза другими становятся…
Нетерпимость жены вызывала у Виктора раздражение. Виктору Дмитриевичу казалось, что Ася кричит на него, хотя она говорила спокойно, а повышал голос только он.