Однако я помнила дом таким, каким он был при мне. Когда коттедж «Ива» был моим. Теперь он принадлежит Теган. Интересно, поменяла ли она что-нибудь? Увижу ли я, что все расставлено по-другому, кругом новая мебель, а может, и иная атмосфера? Конечно, Теган имеет полное право поступать с собственным жилищем как угодно. Я отдала его полностью и без всяких условий, чтобы она обрела собственный угол, которого была лишена в неприкаянном детстве. Да и как она меня примет? Я не раз мечтала об этом мгновении, но сейчас вдруг поняла, что не спешу открыть калитку и, пройдя по узкой дорожке, постучать в дверь. За последние пять лет я несколько раз навещала Теган во снах. Я пыталась утешить и приободрить ее. А также – предупредить. И я была довольна, что Теган меня услышала. Я верила, что наши мимолетные встречи помогли ей обрести спокойствие. А вот вновь предстать перед ней во плоти, на земле, словно воскреснув из мертвых… ну, это совершенно другое дело. Теган будет поражена. Возможно – напугана. Разозлится ли она, что я ее оставила? Простила ли она меня? Поймет ли причину, почему я вернулась в ее жизнь незваной гостьей?
Мое внимание привлек звук. Приглушенный снегом и ритмичный, словно в огороде кто-то работает. Вернее, подметает. Теган. Я распахнула калитку и обошла дом, оживившись – как хорошо, что наше воссоединение произойдет под светло-голубым небом, в лучах яркого солнца. У моего плеча летел сопровождающий – черный дрозд, который своей песней оповещал всех о моем прибытии. Шорохи стихли. Вот же она – Теган. Она стояла, опершись на самодельную метлу, и пыталась увидеть, кто же ее позвал. Я замерла в снегу. Коттедж «Ива», может, слегка и изменился, а вот Теган буквально преобразилась. Тонкая нескладная девчонка, которую я оставила, выросла в сильную и красивую девушку. Она тепло оделась – шерстяная шапка и перчатки, дутое пальто. Резиновые сапоги казались на размер больше нужного, и ноги по-прежнему были худыми, но сама Теган уже обрела взрослые, женские формы. Я вглядывалась в ее лицо, стараясь понять выражение, желая увидеть, какое же впечатление на нее произведет мое появление. Теган ахнула. Следующее мгновение показалось мне вечностью. Сердце рухнуло вниз, и я могла только представить, в каком смятении находится ее собственное. Поверит ли Теган глазам? Не уверена, что я поверила бы своим на ее месте. И я заставила себя произнести хоть что-то, разорвать это напряжение.
– Тебе стоит закончить работу, – кивнула я на заснеженные плоские камни дорожки у ее ног. – Вечером все замерзнет. Старая женщина поскользнется и что-нибудь себе сломает.
Теган выпрямилась, стискивая рукоять метлы.
– Не вижу никаких старых женщин, – ответила она с прежним нечитаемым выражением лица. А потом радостно завизжала.
Отшвырнув метлу, Теган подбежала и стиснула меня в объятиях так, что чуть не задушила.
– Это ты! Правда ты! – восклицала она, отстраняясь, чтобы рассмотреть, и вновь крепко обнимая. – Поверить не могу! То есть могу. В смысле, должна! Потому что вот она ты, здесь. Но как у тебя вышло? То есть, почему бы и нет… Да, я тараторю, а как иначе? В смысле, ты появилась тут вот так. И выглядишь… ну, как раньше!
Теган смеялась и плакала, и наши слезы смешались, когда она восторженно расцеловала мои щеки.
– О, Элизабет, я знала, что ты вернешься! Просто знала. Даже если это было чушью. – Теган шмыгнула носом и вытерла глаза о перчатку. – И вот ты здесь.
Я кивнула, улыбаясь, а затем взяла Теган за руки и шагнула назад, чтобы снова ее рассмотреть.
– Вот я здесь, но где же тощий ребенок, которого я помню? Что это за женщина, такая взрослая и наконец-то должным образом одетая?
Только сейчас я заметила, что от нее исходит не только физическая сила, но и нечто другое. Мощь иного рода.
– Я правда так изменилась?
– До сих пор столько же трещишь, то есть слишком уж много!
Теган просияла.
– О, как ты, наверное, скучала по моей болтовне!
– Как и по твоей готовке.
– Ха! Так и знала, что ты меня с кем-то путаешь, – рассмеялась она.
Мы умолкли, просто глядя друг на друга. Утренний воздух будто стал плотнее, словно сам день начал наполняться вопросами, невысказанными мыслями, болью.
– Не пригласишь в дом? – спросила я.
Теган неуверенно пожала плечами:
– Он твой.
– Нет, Теган. Твой.
Она с улыбкой сунула руки в карманы.
– Чайник уже греется, – произнесла она по пути к черному ходу.
В доме мы разулись и оставили обувь сохнуть на коврике. Признаюсь, меня тронуло, что кухня ничуть не изменилась. У дальней стены – плита с неизменным тихо свистящим чайником. Старая угольная печь еще больше потемнела и потрескалась, однако по-прежнему давала уютное тепло. Покосившиеся стулья, стол, потертые коврики, комод – все было на месте. Я не устояла перед соблазном рассмотреть расставленные на полках бутылочки. Банки с фруктами и соленьями. Сушеные травы. Цветочные масла и настойки. Все аккуратно подписано.