— Послушай, Грегор, — заговорил наконец Феликс. — Ты помнишь, кто такой Христофор Колумб?
— … (я посчитал, что Феликс, поставив этот вопрос, чихнул на мое достоинство).
— Тогда ты знаешь, какие были у него корабли. Так?
— Ну!
— Всего тридцать метров длины и 130 тонн водоизмещения…
— Дальше!
Феликс остановился передо мной, расставив ноги. Для большей устойчивости, что ли?
— Ты — Колумб, — заявляет Феликс. — Именно сейчас ты готовишься в опасное плаванье на своем весьма и весьма примитивном суденышке. И вот подходит к тебе некий человек и говорит: «Что это ты затеял? Я верю в прогресс человечества. Пройдет десяток, сотня, три сотни лет — люди изобретут такие корабли, которые при полном штиле поплывут с такой скоростью, какая твоему корыту и не снится… Я прошу тебя — не торопись. Подожди. У наших внуков и правнуков будут другие возможности. Им не придется так рисковать…
— Хватит!
— Я только начал. Некий человек продолжает: — Смотри в будущее, дорогой господин Колумб, и жди. Скоро изобретут паровую машину, потом двигатель внутреннего сгорания, электричество, разные удобства… Зачем вам тратить годы на дорогу, которая у ваших правнуков займет недели, а то и часы? Словом, подождите…
Я зажал уши.
— И что ты решил? — спросил Феликс голосом выдохшегося лектора.
Говорят, что в решающий момент человек чувствует, как его касается рука судьбы. Длинный монолог Феликса не снял ни одного из моих сомнений. Его аргументация шла в другой плоскости. Я был зол и внутренне решителен. В самой глубине сознания тлела горечь неясного сожаления. Сожаления ни о чем:
— Я должен представиться Совету?
— Не к спеху. Можно завтра в девять ноль-ноль. — Феликс с плохо разыгранным безразличием пожал плечами.
И больше мы об этом не говорили. Правда, после ужина, когда мы втроем — был еще рыжебородый директор — сидели на верхней террасе и наблюдали пламенеющий закат, этот самый директор спросил:
— Как будет называться ваш корабль?
— У нас будет два корабля, — ответил Феликс. — «Титан» — стартовый и «Викинг» — экспедиционный, как составная часть «Титана».
— «Викинг»? Понятно, — кивнул директор. — Викинги — это те, кто первыми вторглись в мировой океан. Люди тогда еще жили в уютной вере, что Земля, как плоская тарелка, плавает в море, которое тянется до звезд. Прекрасное название… Подходящее название.
В сгущающихся сумерках наша терраса невесомо реяла между звездным небосводом и электрической иллюминацией долины.
Марк Роган внимательно посмотрел на меня, перевел взгляд на Феликса:
— Не слишком быстрое средство передвижения эта ваша ракета, но вы не опоздали. Я пригласил вас, чтобы еще кое-что обговорить. Каждый из вас, надеюсь, хорошо знаком как с общим планом нашей экспедиции, так и с частными разделами. В научных и популярных изданиях опубликовано много отчетов и статей. Я хочу привлечь ваше внимание к некоторым вопросам…
Пока Роган говорил это, в зале собрался весь экипаж, члены экспедиции, чиновники Совета.
— …Мы будем заперты в ограниченном пространстве 37 земных лет. Первое, что от нас потребуется, это постоянная готовность помогать друг другу, готовность к любым жертвам. Наши психоданные, индивидуальные качества, привычки позволяют надеяться, что в этом плане неожиданностей не будет…
Наши корабли — самое совершенное создание человеческого гения на сегодняшний день. Любая деталь, каждый узел, каждый прибор — образец совершенства. Полагаю, что и люди, которым предстоит обслуживать их, не менее совершенны…
Нам выпала великая миссия первыми вырваться за пределы Солнечной системы. Надо ли говорить о значимости и масштабе этого предприятия? Нам оказано огромное доверие — будем же достойны его!