Кристиан с облегчением набрал полную грудь воздуха. Она послушалась его. Теперь ему оставалось только надеяться, что он сможет отразить атаку, чтобы Адара с Люцианом успели добраться до места назначения.
Крепко зажав меч в руке, Кристиан развернул лошадь, глядя, как шестеро мужчин в темно-голубых одеждах один за другим выбрались из чащи на небольшую полянку.
Когда они заметили его, раздался звучный мужской голос, который сказал на языке Элджедеры:
— Регент велел убить самозванца. Райское блаженство щедрая награда тому, кто убьет самозванца!
Услышав это, Кристиан рассмеялся. Бедняги. Они не знают, с кем имеют дело.
— Кто заслуживает райского блаженства, а кто — мук ада, будет решать Господь Бог, — ответил он им на языке Элджедеры, — а не ваш правитель. Пусть тот, кто хочет предстать перед Божьим судом, сделает шаг вперед, и я буду более чем счастлив помочь ему в этом.
Его лошадь встала на дыбы, почувствовав, что сейчас начнется битва. Усмирив животное, Кристиан пришпорил его и ринулся на тех, кто собирался его убить.
Адара подумала, что ее сердце сейчас разорвется, когда она наконец увидела перед собой стены старого аббатства. В небе ярко сиял полумесяц, озаряя вековые камни. В соответствии с указаниями Кристиана она обогнула аббатство и обнаружила маленькую дверь.
Быстро спешившись, она подбежала к ней и изо всех сил заколотила кулачками по голубовато-серому дереву, надеясь, что монахи сейчас не на молитве.
В двери отворилось маленькое окошко.
— У нас больше не осталось милостыни для бедных, — сказал старый монах. — Приходите завтра, дитя мое. — Подняв вверх два пальца, он осенил маленькое отверстие крестом. — Paxvobiscum[2].
— Брат Томас? — спросила она, прежде чем тот успел затворить окошко до конца.
Тот отворил окошко пошире, чтобы лучше ее видеть. — Да?
Девушка откинула капюшон и встала на цыпочки, чтобы монах понял, что она не представляет угрозы.
— Меня послал сюда Кристиан Эйкрский. Он велел мне попросить у вас убежища.
Лицо старика исказила гримаса страха. Он с грохотом захлопнул окошко и тут же отворил дверь.
— Входите, дитя. Кристиан?..
Она видела, что он боится спрашивать, опасаясь, что весть будет неприятной.
— Мы направлялись сюда, когда на нас напали. Он послал нас, — она показала на себя с Люцианом, — вперед, а сам остался один на один с преследователями.
— Да пребудет с ним Господь, — перекрестившись, прошептал монах, после чего, подождав, когда они войдут на территорию монастыря, затворил за ними дверь.
У Адары перехватило дыхание, когда она увидела маленькую метку на руке монаха. Не дав себе опомниться, она схватила его руку и, поднеся ее к тусклому свету свечи, увидела то же самое клеймо, которое стояло на руке Кристиана.
— Эта метка… Что это?
Его лицо побледнело еще сильнее.
— Пожалуйста, брат. У Кристиана тоже есть эта метка, но он не желает со мной об этом говорить.
— А кто вы такая?
— Его жена. Адара.
На карие глаза мужчины навернулись слезы, в то время как он смотрел на нее, словно на привидение. Обняв ее, точно сестру, он похлопал ее по спине.
— Адара, — прошептал он, продолжая сжимать ее в своих объятиях. — Это бальзам для моего старого сердца — видеть, что Кристиан нашел хоть какое-то утешение в этой жизни. Бог свидетель, он этого заслуживает.
Люциан открыл было рот, чтобы вставить свое слово, но Адара быстро заставила его замолчать, предупреждающе ткнув его рукой в живот. Шут быстро захлопнул рот, бросил на нее сердитый взгляд и потер рукой ушибленное место.
Шмыгнув носом, старый монах отступил назад и улыбнулся ей:
— Вы прекрасны, дитя.
— Спасибо, брат. Но что насчет метки? — спросила она. — Мне необходимо знать, почему вопросы о ней причиняют моему мужу боль.
Судя по выражению лица монаха, это клеймо тоже не давало ему покоя.
— Мы получили это клеймо в неволе, и с тех пор оно стало знаком нашего Братства.
— В неволе? — спросил Люциан.
— Да. После того как нас поодиночке схватили и бросили в темницу, эти варвары выжгли на нашей коже клеймо, чтобы оно напоминало нам о нашем унизительном положении побежденных. — Он повернулся лицом к Адаре. — И только благодаря таким людям, как ваш муж, оно превратилось в знак, дабы укрепить наш дух и сплотить нас.
Это позволяло надеяться, что среди монахов найдутся по крайней мере один — два воина.
— Вы можете прямо сейчас послать кого-нибудь на подмогу Кристиану?
Взгляд брата Томаса погрустнел.
— Как бы мне хотелось сделать это, миледи! Но увы, здесь нет рыцарей — только слуги Божий. Однако я хорошо знаю Кристиана. Он победит.