В самом деле, сыщик даже не спросил, как выглядит Кристиан.
И прежде чем она успела додумать эту мысль до конца, дверь в комнату с треском распахнулась.
Бросив взгляд через плечо Кристиана, Адара увидела за его спиной четверых солдат с мечами наголо.
Глава 2
Мужчины застыли в дверях, разглядывая ее закутанную в плащ фигуру и Кристиана, облаченного в черное монашеское одеяние.
Адаре стало дурно, оттого что она так легко позволила себя одурачить.
— Где мои люди? — спросила она сыщика. — И самое главное, где Люциан?
— Мертвы. Все до единого. — Сыщик засмеялся, взглянув на них с Кристианом. — Мне надо убить безоружную королеву и монаха. — Цокнув языком, он придвинулся ближе. — Это будут самые легкие деньги, которые мне доводилось зарабатывать.
Адара схватила свой узелок, а Кристиан тем временем выхватил из-под монашеского одеяния меч. Обернувшись к ней, он протянул ей брачный договор.
— Прошу меня извинить, — вежливо сказал он, после чего встал между ней и нападающими.
Глаза одного из солдат расширились, когда он увидел, как Кристиан размахивает мечом, готовясь к бою.
— Сирус, — сказал он, с трудом сглотнув, — мне кажется, он не монах.
С колотящимся сердцем она наблюдала, как Кристиан с мастерством — отточенным и смертоносным — вступил в бой с солдатами.
Кружась в смертельном танце, четверо мужчин пытались убить Кристиана, а он легко отражал их удары с мужественной грацией. Она никогда не видела ничего подобного. Звон стали громким эхом отдавался в ее ушах, в то время как каждый из них сражался за свою жизнь.
Вдруг один из атакующих заметил ее.
Он бросился на нее.
Адара отскочила назад за секунду до того, как Кристиан развернулся и вонзил меч в спину мужчины. Когда тот упал, в дверях появились трое новых солдат.
Они были обречены!
Кристиан ухватился за свою кровать и, перевернув ее, повалил на нападающих. Развернувшись, он ударом сапога распахнул окно, выбросил в него меч и подхватил ее на руки.
— Что ты делаешь? — спросила она, еще крепче вцепившись в свой узелок.
Он ничего не ответил.
Она почувствовала, как он сомкнул вокруг нее железное кольцо своих рук и они летят куда-то вниз.
Адара охнула, когда они приземлились в стог сена под окном. Всем телом она ощутила сильный глухой удар.
Не в силах пошевелиться из-за мучительной боли, она ловила ртом воздух.
Ни секунды не колеблясь, Кристиан вложил меч в ножны, схватил ее за руку и потащил к конюшне, которая располагалась через дорогу.
Она густо покраснела, когда до нее дошло, как непристойно, должно быть, выглядит она в своем плаще, который то и дело распахивался, выставляя напоказ ее наготу.
И зачем только ей вздумалось изображать из себя Клеопатру перед Цезарем и встречать своего мужа подобным образом?
Но откуда ей было знать, что нанятые ею люди окажутся предателями? В будущем она никогда не совершит подобных ошибок.
Если, конечно, у нее есть будущее.
Кристиан вошел в конюшню, и она увидела двоих своих охранников, которые лежали мертвые в первом стойле, встретившемся на их пути. Кристиан двинулся к следующему стойлу и столкнулся с еще одним рыцарем.
— Люциан! — позвала она, понимая, что он тоже может быть мертв.
Но Люциан ей не ответил.
Так как тела его здесь не было, она подумала, что, возможно, ему каким-то чудом удалось спастись.
Охваченная чувством вины и злости из-за бессмысленности смерти своих людей, Адара схватила вилы и метнула их в рыцаря, который сражался с ее мужем.
Вилы вонзились ему в голень. Он завопил, а Кристиан тем временем отразил его удар.
Она схватила вилы и снова двинулась на рыцаря, но Кристиан убил его прежде, чем это успела сделать она. Однако она все равно бросилась на поверженного рыцаря.
— Миледи, он уже мертв.
— Мертв! — всхлипнула она. — Он убил моих людей. И… и… бедного, беспомощного Люциана.
— Эй!
Услышав звук до боли знакомого голоса, Адара почувствовала, как у нее перехватило дыхание. С облегчением, тут же разлившимся по ее телу, она увидела, как Люциан высунул голову из вороха сена. В каштановых прядях его волос и даже в бороде топорщились пучки сухой травы.
Это было самое милое сердцу зрелище, какое ей только доводилось созерцать.
— О, хвала Богу и всем святым за их милосердие! — воскликнула она, подбежала к нему и обняла, нимало не заботясь о приличиях. — Ты жив!
— Только дурак будет сражаться с ними, и, хотя я и есть дурак, я не настолько глуп.