- Не волнуйся, мама, - сказал Семен. - Все у нас устроится самым замечательным образом!
Зоя Вячеславовна не совсем поняла, что сын имел в виду, но от слов его, как после вишневых снов, ей стало спокойно и хорошо, не очень приятное невысказанное чувство по поводу Семиного пребывания в квартире куда-то ушло, и она стала рассказывать про свою жизнь, выгодно проданный огород, каких-то дальних родственников и знакомых, ни словом, впрочем, не упоминая про Владимира Петровича. Семен, тем временем, пробежал мысленно по каким-то неизвестным нам каналам и нашел место, где застопорилось строительство квартиры маминого ухажера. В обыденной жизни это означало, что для окончательного согласования проекта застройщику, совсем молодой строительной фирме, не только требовалось дать несколько взяток, но и отсудиться с местным строительным монополистом по поводу участка, полученного вполне законным путем, но без одобрения монополиста. Семен легко и скоро, даже не закрывая глаз и не погружаясь в медитацию, все разрулил; в направлении строительства, если можно так выразиться, хлынул поток мощной созидательной энергии, и проблемы застройщика стали волшебным образом решаться одна за другой - чиновники во власти после громкого заявления вновь избранного президента страны решили, дружно и не сговариваясь, повременить со взятками (мало ли что), а строительный монополист города неожиданно получил настолько большой и выгодный государственный заказ, что всякий смысл и желание судиться с каким-то мелким конкурентом отпало само собой, и стройка возобновилась. Сделав это доброе, по сути, дело Семен однако доволен не был. Как бы то ни было, но он грубо вмешался, пусть и с хорошими, но, как ни крути, корыстными намерениями в ход вещей, а этого, по неписанному кодексу, делать не полагалось. Впрочем, Учитель предупреждал, что ему предстоит нарушить много правил и еще большему научиться.
- Ты останешься? - таков был следующий вопрос Зои Вячеславовны. На этот раз Семен понял, что мать совершенно искренне волнуется, не думая ни о квартире, ни о своем друге. Теплое и доброе чувство захлестнуло его, а, поскольку чувства Семена были очень сильными, то оно накрыло и Зою Вячеславовну, сидевшую рядом, и она поняла, что сын от нее уже никуда больше не уйдет. Эта невысказанная новость ее очень обрадовала, придала энергии, которую она не знала, куда деть, от того начала суетиться на кухне и, в конце концов, решила испечь пироги.
- Сейчас на рынок быстренько сгоняю, - сообщила она Семе. - Сегодня воскресенье, выбор больше. А то, хочешь, со мной пойдем.
И она представила, как пойдут они, наконец, с сыном вместе на рынок, он будет помогать ей выбирать мясо и фрукты, носить тяжелые сумки, и, может быть, даже расплачиваться. Впрочем, на то, что у сына есть деньги, Зоя Вячеславовна не очень рассчитывала, а, посмотрев на его простенькую одежду - рубашку и джинсы, только вздохнула. "Джинсы", - внезапно пронеслось у нее в голове. "Боже ж ты мой, это не те ли самые, которые я ему двадцать лет назад покупала! Как их еще называли тогда чудно? Вареные!" И комок подкатился к горлу от нахлынувшей жалости к сыну. Семен тут же уловил настроение матери, подошел к ней и взял за руку. Жалость мгновенно куда-то испарилась, и Зоя Вячеславовна вновь почувствовала легкость и необъяснимую радость. "Господи, что же это со мной?" Но ответа на заданный самой себе вопрос она искать не стала, а начала собираться.