Владимир в ответ тоже улыбнулся.
— Ну что стоите, проходите. Только прошу не пугаться. Валяюсь в постели с температурой.
Ребята, топчась, перетекли из подъезда в квартиру.
Их Командор выглядел неважно. Взлохмаченные волосы торчали в разные стороны. Небритые щеки осунулись. Глаза болезненно горели сквозь стекла очков. Молодой человек поймал на себе озабоченные взгляды детей, стушевался.
— Простите меня, что не смог прийти сегодня. Сам себя ненавижу.
— Тебе незачем извиняться, Володя, — ответил за всех Олег. — Куда бы ты пошел в таком состоянии? Мы боялись, что случилось что-нибудь хуже. Главное что ты жив, хоть и не здоров.
При этих словах Владимир улыбнулся.
— Ну, как выступили?
— Второе место! — почти хором прогремели школьники.
— Молодцы! Для первого выступления — отлично! Не зря, значит, готовились… Надо бы отметить это чаепитием… Но сейчас, извините меня, не приглашаю вас. Давайте, знаете что… До Нового года осталось три дня. Надеюсь, я поправлюсь к этому времени. Приходите прямо первого января.
Ребята согласно закивали. Стали прощаться. По одному выходили в подъезд.
— Олег, погоди, — сказал Владимир.
Мальчишка задержался у двери.
— Я купил уже себе гипердрайв, можешь меня поздравить, — понизив голос, заговорил молодой человек.
— Да ну, — отозвался Олег. — Так быстро? Как накопил?
— Торговал.
— Ну, здорово! Как поправишься, приходи ко мне. Покажу еще одну новую игрушку.
Они подмигнули друг другу, и Олег последним вышел из квартиры.
Глава 9
К Новому году Владимир так и не поправился. Температура хоть уже и не зашкаливала, но горло ужасно болело, а голова была словно свинцом налитая. Ни о каком празднике даже не приходилось думать. Елку, и ту он не успел поставить. Из-за внезапно навалившейся болезни Владимир не выходил из дома с того самого дня, когда вернулся с последней репетиции перед выступлением ребят.
В новогоднюю ночь он улегся на диван перед телевизором и довольствовался «Голубым огоньком». Ведущий говорил о том, что в студии собрались представители всех национальностей, проживавших еще совсем недавно на территории единой большой страны. Как будто подслащивал пилюлю. Дескать, ничего особенного не произошло, братские народы по-прежнему приезжают в столицу (правда, для них уже бывшую) и сидят все вместе за столиками бок о бок друг с другом. Но шутки выходили какие-то грустные. Вот и новую аббревиатуру Содружества юмористы обсмеяли.
Столы выглядели скромно. К бутылкам с традиционным шампанским как-то совсем сиротливо присоседились плоские тарелки со скромными горками мандаринов. Рядом с ними еще что-то зеленело: то ли виноград, то ли яблоки. На экране старенького телевизора не очень-то разберешь. Не видно, чтобы кто-то притрагивался к этим фруктам. Может они и не настоящие вовсе? Так, бутафория для интерьера.
Песни звучат совсем постно. Ни весело, ни грустно. А так, словно исполнители петь совсем не желают, но надо отработать. Где-то на заднем плане постоянно показывают искусственную елку, ничем не украшенную, с тощими ветками.
Не чувствуется праздника. Ну, совсем не чувствуется! Может во всем виноват проклятый грипп? Из-за воспалённой носоглотки звуки, издаваемые телевизором, воспринимаются совсем не так. Да и настроение никакое.
Не досмотрев «Огонек» до конца, Владимир переключил телевизор в режим монитора. Достал свой «Спектрум». С самого начала болезни он не притрагивался к компьютеру. Надо вернуться к последнему сохранению и продолжить игру. Может в этот раз повезет, и он благополучно пролетит рядом с негостеприимной планетой?
Засев за игру, молодой человек скоротал остаток ночи. Оторвался только тогда, когда глаза уже не могли смотреть на экран, и норовили закрыться от накатившейся рези. Владимир вернул телевизор в обычный режим. На экране все еще шел «Огонек». Под убаюкивающие песни юноша прямо в одежде завалился на неразложенный диван и тут же заснул.
Проснулся Владимир от яркого солнца, заглядывающего в окно, залившего всю комнату золотистыми лучами. Не выключенный с ночи торшер, казался бледным и совсем уже не нужным в этом море света. Телевизор шипел, показывая на экране серое мельтешение.