Ребята уже заканчивали работу над стенгазетой, как в дверях кабинета появилась высокая широкоплечая фигура в военной форме с голубым беретом на голове. Взгляды детей устремились на человека, заслонившего весь дверной проем. Владимир обернулся. Брови приподнялись, а губы растянулись в улыбке.
— Егор?!
— Здорово, дружище! — Егор бравым шагом вошел в кабинет и заграбастал в объятия Командора, который рядом с ним выглядел совсем пацаном.
Друзья крепко обнялись, чуть ли не расцеловались.
— Вернулся? — отдышавшись от буйных обниманий, спросил Владимир.
— Нет. На побывку отпустили. Всего на неделю.
Дети с восторгом смотрели на военного, судя по берету — десантника.
— Вот, познакомьтесь, мой друг Егор, — представил товарища Владимир. — Учились в одном классе у Александры Олеговны.
— Ты как здесь очутился? — обратился к другу вожатый клуба.
— Зашел к тебе. Не застал. Дай, думаю, в родную школу наведаюсь. Если честно, не ожидал здесь тебя увидеть.
— А это у нас клуб такой. Устраиваем с детьми мероприятия разные. Стенгазету вот выпускаем. Но уже заканчиваем на сегодня. Подождешь?
— Спрашиваешь. Конечно, подожду.
После собрания клуба друзья направились к Владимиру. Посидели, поговорили.
— Ты где служишь-то?
— Да куда только не бросали нас. Знаешь, Володь, рассказывать об этом совсем неохота. Я всегда думал, что ВДВ — элитные войска, с самым опасным противником должны сражаться. А приходится иметь дело с каким-то гражданским сбродом. Со своим же народом заставляют воевать. Пусть они не правы, пусть хотят независимости. Но ведь это почти безоружные люди. Понимаешь?
— И что, приходилось стрелять?
Егор тяжело вздохнул. Глаза уставились в пол.
— Мне по ночам снятся окровавленные тела. И глаза, ненавидящие нас… Ну, да ладно. Не будем об этом.
Егор взял гитару.
— Помнишь наши песни? Давай лучше споем.
Руки Егора заходили по струнам, выбивая «бой». Он запел зычным голосом, которому Владимир всегда завидовал:
Это была песня на стихи из книги Высоцкого «Роман о девочках». Владимиру не доводилось слышать ее в исполнении автора. Но когда он впервые прочитал эти стихи, захотелось их спеть. Было это еще в школьные годы. Юноша тогда сам положил текст знаменитого барда на музыку. Егору песня понравилась, и друзья частенько пели ее раньше.
Просидели они до самого утра. Перепели все песни, которые знали. Владимир распрощался с другом, когда часы уже показывали восьмой час. И сразу же завалился на кровать, провалившись в глубокий сон без сновидений.
Разбудил его настойчивый звонок в дверь. Кое-как продрав глаза, Владимир глянул на часы. Полвторого! Комната целиком была наполнена ярким солнечным светом. Снова раздался требовательный звонок. Разминаясь на ходу, Владимир подошел к двери. Глянул в глазок. Все пространство лестничной площадки закрывалось темной массивной фигурой, даже не разобрать чьей.
— Кто там? — спросил на всякий случай Владимир.
— Я, — прозвучал громкий бас Егора.
Молодой человек обрадовался, открыл дверь.
— А я только проснулся, — сказал Владимир, когда его друг шагнул в квартиру.
Егор снова был в десантной форме, как будто и не снимал ее со вчерашнего дня. Глаза радостно горели.
— Слушай, тут «Голубые береты» приезжают. Пойдем? — выпалил Егор.
Владимир не являлся особым поклонником военной песни, но за компанию сходить на концерт согласился. Наскоро собравшись, они отправились в кассу. Выстояли почти километровую очередь, но все же достали заветные билеты.
На концерт Егор пришел все в той же форме. Владимир, одетый в простую гражданскую одежду, рядом с ним чувствовал себя неловко. К тому же мал ростом, похвастать телосложением тоже не может. Вроде и не к месту он здесь. В руках у Егора Владимир увидел две большие пластинки в картонных обложках с фотографиями группы.
— Автографы хочу взять, — пояснил Егор.
Концерт проходил во дворце спорта, на хоккейной арене. Зал набился битком. Больше половины зрителей пестрели полосатыми тельняшками. От голубых беретов даже воздух казался синим.
С первых же аккордов люди повставали с мест, и весь зал закачался в такт зазвучавшей музыки. Владимир тоже поднялся. Со всех сторон летели не попадающие в ноты, но зато выводимые с особым старанием слова подпевающих: «Даже в сердце синева затеря-алась, разлилась своим зама-анчивым цветом». И юноша чувствовал как синева, заполнившая весь зал, заполняет и его сердце.