В конце концерта Егор сорвался с места и начал протискиваться к сцене, где плотной стеной толпились поклонники группы. Владимир проводил друга взглядом, не веря в то, что ему удастся получить автографы. Он направился к гардеробу, где стал дожидаться возвращения приятеля. Ждать пришлось долго. Но вот, наконец, весь раскрасневшийся и немного помятый показался Егор с радостно сверкающими глазами. Его поднятые вверх руки торжественно, словно флагами, размахивали пластинками. В каждой руке по одной. Он подбежал к Владимиру, протянул один из альбомов.
— Вот, тебе на память!
Молодой человек бережно принял протянутую цветную обложку, где на выходе из брюха боевого вертолета (а может и самолета — Владимир не особо разбирался) присела на корточках группа музыкантов-десантников. Ниже красовались пять размашистых подписей.
— У меня еще ни одной пластинки не было с автографами, — произнес Владимир. — Спасибо, тебе. Это будет для меня настоящей реликвией.
Одевшись, друзья вышли на морозную улицу. У каждого из подмышек торчала обложка пластинки. Оба шли молча по уже ночному городу. В свете редких фонарей прохожие почти не попадались. У Владимира в ушах продолжали крутиться обрывки из песен: «Да, это страшно умирать, когда так надо возвратиться… Это парни, которым будет вечно по двадцать… Вертолеты к скалам прижимает фейерверк трассирующих свор…».
— И все же грустью какой-то отдает от их песен, — нарушил молчание Владимир. — У меня порою сердце щемило, и слезы на глаза наворачивались.
— Они Афган прошли. Все, что там было, пережили. Поэтому поют по-настоящему.
— Только вот мне не понятно, зачем об этом все время вспоминать? Зачем терзать себя и слушателей?
— Ты, знаешь, Володя, их песни не только будоражат сердца тех, кто там был, но и тех, кто сейчас готов постоять за свою страну. Вспоминая подвиги ребят в Афгане, мы хотим быть не хуже. И когда сейчас с нашей страной твориться черт знает что, они не дают нам усомниться в выбранном нами пути. Благодаря им мы остаемся верными своему долгу. Как там они поют: «Ты верен долгу и присяге».
Владимир посмотрел на друга. Каким взрослым он сейчас казался ему. Совсем не тем, каким был еще полтора года назад. И в голове вдруг возникла мысль: «Из него вышел бы настоящий Командор. Не то что из меня».
Глава 8
Песок был сырой от недавнего прилива. На нем тут и там попадались оставленные морем ракушки, медузы и многочисленные водоросли. Песчаный пляж неширок. Он упирается в крутой высокий скалистый обрыв.
По песку вдоль берега передвигаются четыре фигуры. Впереди всех бежит мальчишка с белокурыми волосами, в светлой рубашке с засученными рукавами и в коротеньких шортах. За ним идут еще один мальчик, девочка и взрослый высокий мужчина. Мальчик в черном трико и синей футболке, с растрепанными волосами, черными как смоль. Девочка в красном платьице, едва закрывающем загоревшие колени. На ногах видны приспущенные гольфы и сверкающие белыми подошвами кеды. Две короткие косички вздергиваются при каждом ее шаге. Мужчина одет в белую рубаху и черные брюки. На бородатом лице, отражая солнечные лучи, сверкают стекла очков.
С другой стороны пляжа навстречу четырем путникам движется еще одна фигурка. Она быстро приближается. Вот уже видно, что это тоже мальчишка. Его длинные золотистые волосы развеваются на ветру. Одет в большую холщовую куртку, которая балахоном свисает ниже колен. В правой руке виднеется что-то круглое, цветное.
Расстояние между двумя мальчишками, спешащими навстречу друг другу, быстро сокращается. Вот белобрысый мальчик перестал бежать, остановившись всего в нескольких шагах от пацана в куртке. Последний тоже замедлил шаг. Теперь можно разглядеть его смуглое скуластое лицо с ямочками на щеках, широким улыбающимся ртом и ясными голубыми глазами. Точь-в-точь как из того сновидения. И желтые пуговицы, золотом отражающие лучи солнца, сверкают на его куртке. А в руке — венок, сплетенный из цветов. Мальчишка протягивает его белобрысому пареньку.
Тот осторожно берет это цветное переплетение и тихим голосом произносит:
— Ты мой друг?
В ответ кивок и звонкое «Да!».
— Ур-ра! Ты мой друг!!! Значит, Витя был прав! — радостно заорал паренек. — Меня зовут Сашкой! А тебя?
В ответ прозвенело: «А меня — Юмм». Но губы мальчишки не шевелились. Он только улыбался.
Тут лицо Юмма поворачивается к Владимиру. Глаза становятся серьезными. И раздается звонко и отчетливо: «Береги Олега! Ему грозит опасность. Ты же Командор!».