Только за поворотом, над очередным запертым проходом, одна из них смотрела прямо, но была выведена из строя точным выстрелом раньше, чем я перед ней появился. Щупальца – действительно офигенная тема.
* * *
Подойдя к раздвижной металлической двери, которая выглядела менее серьёзно, чем тот «шлюз», прикрыл глаза, и «увидел» за ней троих человек. Данный вид сравнительно нового способа восприятия к этому моменту ощутимо повысил своё качество.
Теперь я не просто чувствовал живую форму жизни и её количество, но и различал силуэт, представляющий собой белёсую дымку, словно приведение. Судя по положению их тел, они готовились меня встречать во всеоружии.
Вот и настало время для «Джона Рэмбо» и его «первой» крови. Стелы пронзили металл беспрепятственно, и с такой же лёгкостью прошли сквозь плоть, вырвавшись наружу с обратной стороны, унося с собой душу противника.
Располосовав металл, оказался в просторном помещении круглой формы с куполообразным потолком. Здесь звучание сирены уже не так давило на уши, а мерзких, мигающих красным, ламп и вовсе не было.
Отсюда имелось четыре выхода: налево, прямо, вправо и назад. Из боковых я почувствовал приближающееся скопление биомассы, а вот прямо располагался тот самый кабинет «бумажной важности».
Перед тем как пойти засвидетельствовать своё непочтение, решил немного задержать спешащих на помощь «Чипов и Дейлов», дабы оттянуть сладостный момент неизбежной жатвы и успеть перекинуться парой фраз с инициатором данного аттракциона.
Отсутствие специальных навыков с лихвой компенсировалось наличием силы и когтей, незнающих преград в этой мире. Я просто смял и перекрутил в центре плотно прижатые друг к другу металлические раздвижные створки дверей боковых проходов. Холодная сварка от Жнеца, ёпта.
В кабинете по-прежнему находилось четверо, чьи силуэты пребывали в сидячем положении. Не знаю, на что они там надеялись, но с момента подачи сигнала тревоги, я бы поспешил свалить отсюда. Явной угрозы с той стороны не чувствовалось. Что ж.
* * *
– Раз, два, Истинный Жнец идёт. Три, четыре, ножи достаёт, – вспомнил я считалку из фильма «Кошмар на улице Вязов», когда начал вскрывать когтями металлическую дверь, как консервную банку ножом, – Пять, шесть, в оба гляди. Семь, восемь, с ним не шути, – продолжал считать, расширяя отверстие до нужного размера, – Девять, десять, распятье возьми… – закончил я, проходя внутрь, – Здрасьте! Только учтите, что с Фредди, что со мной, крест вам никак не поможет.
Помещение больше походило на совещательную комнату. Из мебели присутствовали только внушительный овальный стол, с одной стороны которого из высокого массивного кресла на меня смотрела упитанная, гладковыбритая харя седовласого мужика лет пятидесяти с серыми глазами.
С другой стороны, в трёх из шести кресел поскромнее, расположились не менее упитанные ряхи примерно того же возраста, также смотрящие на меня, повернувшись вполоборота. На их лицах, в отличие от отдельно сидящего, читался нескрываемый испуг.
– Ничего, что я без стука? – улыбнулся я, оглядываясь на развороченную дверь, – Так и не смог понять, в какую сторону открывается. А чего мы такие тихие? Э, слышь, бармен, мне коктейль не нужен, – обратился к сидящему слева мудню, в правой руке которого внезапно появился пистолет, – Глухой, что ли? Говорю, харе миксовать, диджей, не заказывали.
Призвать к разуму, так и не вышло. Настырный диско-бармен подхватил рукоять второй рукой снизу, что, если честно, помогло слабо, и таки выстрелил.
– Ой! – воскликнул он, увидев, как я схватился за левое плечо и зашипел от боли, – Извините.
– Цс-с-ссу-у-ука... Ты чё, скотонасильник херов! Вообще озверел? По людЯм стреляешь! И что значит «ой, извините»? – поинтересовался я, начав приближаться к нему, окутываясь Тьмой, – Так можно сказать в автобусе, случайно задев кого-то плечом. В очереди, наступив нечаянно на ногу, но никак, сука, стреляя в кого-то!
* * *
Обжигающая боль, с которой мы успели породниться ещё в Адэлеоне, никаким образом не повлияла на моё состояние, но существенно опаскудила намерения. Теперь стало неинтересно, насколько присутствующие являются жертвой обстоятельств.
В этой обители зла находился лишь один невинный участник, но у его ангельского терпения был давно достигнут предел. Невысокий, правда, но всё же.