Из музея вышло несколько человек. Их провожал озабоченный директор, который на ходу что-то говорил и размахивал руками. Директор тут же подписывал какие-то бумаги, полицейский сунул их в дипломат, и они уехали.
Лукас вздрогнул, когда кто-то коснулся его плеча.
— Ты откуда здесь взялся? — услышал он знакомый голос и обернулся — это был Джон.
Лукас растерялся, виновато улыбнулся и сказал:
— Что-то не спится. Хотел посмотреть, что творится в музее.
— Крест с тобой? Я приехал, чтобы забрать машину и тебя, но мне сказали, что ты рано покинул номер. Я так и знал, что ты где-то здесь.
— Крест со мной.
— Что-то не нравится мне твой поступок, — с сожалением сказал Джон. — Мы же с тобой столько трудов приложили, чтобы разгадать тайну предков, а ты…
— Я струсил, — признался Лукас. — Но мне сейчас намного спокойнее, когда ты рядом. Ты знаешь, я видел полицейские машины у входа, видел шефа, озабоченного и с серьезными намерениями.
— А ты как думал? Твой шеф не дурак и знает цену этому кресту больше, чем ты и я вместе взятые. Ему ничего не оставалось делать, как вызвать полицию и рассказать всю правду. Ты же не знаешь его дел в отношении этой вещицы. Может, он и сам на нее положил глаз, общаясь с этим монахом.
— Я и монаха видел, — перебил его Лукас.
— Неудивительно. Этот монах еще много раз будет являться тебе. А он тебя видел?
— Возможно, что да.
— Ты видел его глаза?
— Нет, он был далеко от меня, но он видел меня, точно.
— И опять он сложил руки у себя на груди?
— Как и в прошлый раз.
— Странно как-то получается, — задумчиво произнес Джон. — Другой бы поднял тревогу, а этот молчит… Что он здесь поутру делает? Его тоже полиция допрашивала?
— Я не знаю, но его образ мне показался воздушным, как у привидения, — стал объяснять молодой человек.
— Ты привидения видел когда-нибудь? — улыбнулся Джон.
— Нет.
— Ты начинаешь верить в сказки. Их не бывает. У тебя стресс, и лезут в голову всякие дурные мысли.
— Но я видел монаха только что у входа, — настаивал Лукас.
— Ты утомился. Как спалось на новом месте?
— Представляешь, я совсем не спал, — признался молодой человек.
— С тобой все понятно. Иди в номер и отдыхай. Встретимся, как договорились, вечером. — Джон похлопал по плечу Лукаса.
— Ты знаешь, я боюсь, — пробормотал молодой человек.
— Идем со мной. — Джон взял Лукаса за руку и повел в сторону библиотеки. — В таком случае пересидишь некоторое время в читальном зале, я освобожусь, и начнем.
Лукас с испугом посмотрел на решительного Джона.
— Да, да, пора раскрывать тайны золотого креста. У нас есть кое-какие сведения из рукописи, поэтому мы должны ими непременно воспользоваться. Сейчас раннее утро, и в библиотеке никого нет. Я тебя определю в служебное помещение, где ты сможешь вздремнуть.
— Я хочу находиться там, откуда виден музей, — ответил Лукас.
— Хорошо, как скажешь.
Лукас сидел в читальном зале у окна, где открывался вид на вход в музей.
Снова подъехала полицейская машина, и Лукас отпрянул от окна. Ему казалось, что все его видели, и сейчас ворвутся в зал библиотеки, и арестуют.
Через некоторое время вышел директор музея в сопровождении полицейских, сел в машину и уехал.
«Они поехали ко мне, — мелькнула мысль в голове у Лукаса. — Сейчас обнаружат, что меня там нет, и начнутся поиски. Листовки с моей физиономией расклеят по всему городу, и мне некуда будет деться».
Лукас немного отвлекся, но спохватился и снова устремил свой взгляд в окно, с ужасом заметив в дверях музея монаха. Он смотрел прямо на окна библиотеки и, казалось, в то самое окно, за которым находился Лукас.
Лукас задвинул штору на окне и стал высматривать Джона, чтобы с ним быстрее покинуть это место.
Джон появился только через час.
— Что так долго? — нервно спросил молодой человек. — Там я снова видел монаха, он смотрел прямо на это окно.
Джон выглянул на улицу и усмехнулся:
— У страха глаза велики, — сказал он. — Ничего не бойся. Нет на свете еще такого человека, который мог бы видеть сквозь стены.
— Есть такой, — возразил Лукас. — Это монах. Он уставился именно на это окно.
— Да, с тобой трудно будет иметь дело, — сделал заключение Джон. — С виду ты парень храбрый, а на самом деле — трус.