Он оставил крестьянина, ошеломленно глядевшего на золотую монету в заскорузлой ладони, и, сливаясь с толпой, пошел вперед, с интересом оглядываясь по сторонам, всматриваясь во встречные лица, будто он и вправду ждал чего-то, что должно было принести счастье.
«Ну вот, — подумал Помонис, — лишившись последней золотой монеты, я теперь полностью порвал с прошлым. Если меня и вправду ждет счастье, то не мешает ему поторопиться». Он дошел до широкого бульвара. Над темными силуэтами вечнозеленых деревьев сверкала разноцветными огнями реклама цирка.
Помонис решил отправиться туда, но оказалось, что представление давно уже началось: фонари у главного входа потушены и двери закрыты. Рассердившись, что после встречи с пастухом первое же его желание не осуществляется, Помонис стал обходить здание цирка, надеясь, что какой-нибудь случай поможет ему попасть туда, и не ошибся.
Внезапно узкая дверь служебного входа распахнулась, и из нее выскочил невысокий, страшно взволнованный человек. Он оторопело посмотрел на Помониса, потом взглянул на него как-то совсем по-другому, оценивающим взглядом, и вдруг, схватив его за плечи, закричал:
— Кажется, подходит. Сам бог послал вас!
— Я тоже так думаю, — проворчал Помонис, — только еще не знаю, зачем бог это сделал.
— Хотите заработать кое-что? — быстро сказал человек, увлекая за собой Помониса по узкому коридору.
— Еще как! — ухмыляясь ответил он. — А много?
Однако взволнованный человек ничего не ответил и, введя Помониса в разукрашенную афишами комнату, стремительно вытащил из ящика стола метр и ловко принялся обмерять рост и ширину плеч Помониса.
— Вот это удача! Точка в точку. Даже пристрелки не понадобится! Вам выступать через 15 минут! — закричал он, ликуя.
— А что я должен делать? — с недоумением спросил Помонис — Глотать шпаги, класть голову в пасть льва, жонглировать факелами? Я ничего этого не умею.
— Вы, — постепенно остывая ответил антрепренер, — должны быть только настоящим мужчиной.
— Это что же, теперь такая редкость, что их в цирке показывают? — усмехнулся Помонис — Ну а все же, нельзя поконкретнее?
— Самое главное, — назидательно произнес человек, — с того момента, как ствол винтовки поднимется, и до того, как он опустится, вы должны сохранять полную неподвижность. Помните, даже пальцем нельзя шевельнуть. А то испортите отличный номер да еще и сами можете получить пулю.
— Вот как, — повторил Помонис, — испортить отличный номер, а заодно и получить пулю?
В это время, приглушенные бархатным занавесом, раздались один за другим несколько выстрелов и следом за ними аплодисменты.
— Ваш выход, — моментально рассвирепев, зарычал маленький человек. — Идемте! Вы же теперь артист! Там сами поймете.
Помонис, так ничего и не разобрав, покорно последовал за кипящим маленьким человеком. Идти пришлось недалеко.
Раздвинув тяжелый занавес и пройдя несколько шагов, они оказались на арене возле большого щита из толстых досок, к которому маленький человек прислонил Помониса и, прошептав: «Помните — не шевелиться», исчез. Щурясь от яркого света прожекторов, болезненно ощущая направленные на него сотни пар глаз, слыша невнятный гул, показавшийся ему грозным и тревожным, Помонис стал, не поворачивая головы, внимательно оглядываться. Первое, кого он увидел, была невысокая стройная девушка с сияющим нимбом над головой. Только присмотревшись, он понял, что этот эффект создают ее рыжие волосы, освещенные сзади. Девушка была одета в светло-коричневый кожаный колет и такие же брюки, заправленные в высокие сафьяновые сапоги. Колет, брюки и сапоги имели оторочку из кремовой кожи. Сзади на шнурке, слегка примяв ее пышные волосы, висела мягкая шляпа. В руках девушка нервно сжимала ружье. Внезапно рядом с ней оказался неизвестно откуда вынырнувший антрепренер, который что-то прошептал и исчез. Девушка кивнула головой, однако, как показалось Помонису, она нисколько не успокоилась, а даже еще с большей растерянностью стала на него смотреть.
Помонису стало жалко девушку, и, желая ее ободрить, он ей улыбнулся и даже дружелюбно подмигнул. Это, однако, оказало совершенно неожиданное действие. Она явно рассердилась, сверкнула на Помониса темно-зелеными глазами, сжала губы и медленно стала поднимать ствол ружья, прицеливаясь, как казалось Помонису, прямо ему в голову. Внезапно выступивший пот, пройдя под беретом, стал стекать вниз по лицу и попадать в глаза. Помонис хотел было отереть пот рукой, но вспомнил совет антрепренера и остался неподвижен. В ту же секунду он понял, насколько хорош был совет. Деревянный щит задрожал от сильного удара, пуля вошла в него прямо над головой Помониса. А затем девушка с непостижимой быстротой выпустила целую серию пуль, каждая из которых, как твердо был убежден Помонис, не убила его наповал только совершенно случайно. Девушка стреляла стоя и с колена, лежа и два раза даже стоя к нему спиной и целясь в маленькое зеркальце, укрепленное на ложе.