И раскопки продолжались. Под слоем камней показались толстые дубовые бревна. Грунт стал опять глинистым и твердым, как камень. День шел за днем, а Корчедар упорно цеплялся за свою последнюю тайну.
Как-то меня пригласил к обеду давний приятель — председатель колхоза Иван Михайлович. Придя к нему, я не без некоторого удивления увидел благообразного старика Попеску, отставного священника. Попеску был человеком довольно образованным и занятным и уже несколько десятилетий весь свой досуг посвящал поискам водяных источников. В Молдавии, как и во всякой южной стране, питьевая вода — особенно важная проблема. По старинному обычаю, многие люди, в семье которых произошло какое-нибудь событие, в память о нем находили источник, заключали его в том месте, где он вытекает из земли, в обрезок железной трубы, делали небольшой бассейн из камней и цемента, сбоку нишу, в которую ставили кружку, рядом вкапывали скамейку и большой крест, который покрывали резьбой, подчас очень талантливой и интересной. Этот трогательный обычай был вместе с тем и глубоко рационален. Когда едешь по степи, крест виден издалека. Увидишь крест — значит, там вода. Подъезжай, напейся, напои лошадей, залей воды в радиатор. И вот пришло же в голову каким-то умникам, под видом борьбы с религиозными пережитками, сломать все кресты. Ни за что ни про что обидели народ, да и труднее стало находить в дороге воду. Так уничтожили и многие старинные красочные и своеобразные произведения народного молдавского искусства. Не один десяток источников в районе Корчедара носит имя их открывателя и называется «Изворул луй (источник) Попеску». Я не мог понять, зачем пригласил среди бела дня вечно занятый Иван Михайлович Попеску и меня.
— Вода нужна, — сдвинув выгоревшие добела брови, сказал Иван Михайлович. — В той долине, где городище, должна быть большая животноводческая ферма. Все там есть для этого, одного мало — воды. Ручеек, ползущий по дну лощины, да источник у подножия городища.
— А производили ли вы поиски вокруг, достопочтенный Иван Михайлович? — спросил Попеску.
— Искали, — махнул рукой председатель. — Сколько трудодней на шурфы потратили… Нигде нет воды. Может, вы поможете?
— А чем же наша экспедиция может быть вам полезна? — поинтересовался я.
— Скажите, людям, которые жили на древнем городище и вокруг него, могло хватать воды из ручья и источника?
— Нет, — подумав, сказал я. — Даже если ручей и был намного полноводнее тысячу лет назад, все равно не могло. На поселении жило несколько тысяч человек. Той воды, что есть сейчас, даже для питья и умывания не хватило бы. А ведь здесь жили сотни ремесленников: металлурги, гончары, литейщики. Им для производства нужно было очень много воды. Должна быть здесь вода. Ищите еще.
— Ищущий да обрящет, — сказал Попеску и поднял вверх толстый указательный палец.
Иван Михайлович развел руками.
— Да где же искать? Уж сколько искали. Специалистов из района вызывали.
— Помнится мне, — задумчиво сказал Попеску, — лет сорок назад, когда нашел я источник у подножия читацуи, городища по-вашему, и источник этот оформил, первое время в бассейне сильный отстой был — частицы голубой водоносной глины. Она бывает там, где издавна много воды.
— Водоносный слой? — спросил Иван Михайлович. — Как же это может быть? Ведь за источником крутой склон.
— Да и мне было удивительно, — сказал Попеску. — Искал я тогда и на городище, и выше него, да ничего не нашел.
— А вы ничего не обнаружили на городище? — спросил меня Иван Михайлович.
— Нет. Во впадине в нижней части городища была вода в четырнадцатом — семнадцатом веках, да только, видимо, стоячая — из весенних вод. А потом, когда впадина заполнилась илом, и этой воде негде было собираться. Ведь на городище с двенадцатого века никто не жил, некому было и чистить впадину.
— Ну ладно, — вздохнул Иван Михайлович, — подумайте, может, чего и надумаете, а теперь, — улыбаясь, продолжал он, — хочу вас повеселить, Георгий Борисович. Изрядные шутники, видно, работают в вашей экспедиции.
И он протянул мне свежую газету. С листа на меня глядела улыбающаяся физиономия Турчанинова, за ним раскоп. Очерк занимал почти целый подвал. По стилю можно было подумать, что это описывается не работа экспедиции, а опереточный спектакль. Я, например, был изображен в каком-то развевающемся на ветру голубом плаще. В довершение всего в очерке было рассказано, как во время пожара в колхозной овчарне архитектор экспедиции тов. Барабанов вынес на своих плечах около 60 колхозных баранов. Это было самой бессовестной ложью, которую мне приходилось когда-нибудь читать.