Посмотрев на меня, «видение» рассмеялось, приветливо сказало: «Здравствуйте!» — и бросило мне яблоко, которое я самым глупым образом не успел поймать.
Видевший эту сцену начальник экспедиции улыбнулся:
— Ну что ж, быть вам нашим интендантом!
Я сердито посмотрел на него.
Экспедиция въехала в село.
Все, или почти все, женщины в этом селе носили домотканую русскую одежду, а мужчины одевались в вышитые рубахи-косоворотки.
Казалось, мы попали в чудом сохранившийся уголок Древней Руси, к людям, о которых столько читали, вещи которых так внимательно изучали, а теперь нежданно-негаданно увидели воочию.
Без труда сняли две избы для жилья. Начальник экспедиции послал меня на поиски поварихи. Дело не клеилось. Пора была страдная, все были заняты в поле.
Наконец одна старушка, которую все звали Семеновной, посоветовала мне:
— Вон, видишь, миленький, изба? Сходи-ка туда, спроси Стешу Шатрову. Для поля она слабая, всё только в дому хлопочет. А вам много ли надо? Сготовь, подай, убери. Это она сдюжит. Баба совестливая!
Я очень обрадовался, повернулся и пошел к избе, указанной старухой, но она окликнула меня:
— Погоди-ка, миленький!
— Что, бабушка? — нетерпеливо спросил я.
Старуха маялась и ничего не говорила. Я, заподозрив подвох, уже раздраженно сказал:
— Ну что? Или уж говори прямо: больная она? Готовить не умеет?
— Что ты, что ты! — воскликнула старуха. — И готовить мастерица, и вовсе не больная. Так, слабая. — И, помявшись, с огорчением добавила: — А ты-то прыткий какой! Сказать ничего нельзя! Ведь я — жалеючи тебя. Человек, вижу, служивый, работать приехал! Она из себя неладная, — решилась наконец старуха и посмотрела на меня сердито, будто я в чем провинился, — с души воротит… Дурнушка, одним словом.
— И все? — посмеиваясь про себя, перебил я бабку. — А готовит она как?
— Сказано тебе: мастерица! Да ведь я не про то. Беспонятный ты какой! — И мне показалось, что старуха окончательно рассердилась.
Но я не обратил на это внимания.
— А раз хорошо, то и ладно. Что нам до ее внешности — нам с ней детей не крестить.
Через несколько минут я уже входил в избу. Худенькая женщина, стоя ко мне спиной, что-то доставала ухватом из печки.
Больше никого в избе не было.
— Здравствуйте! — поздоровался я. — Стеша Шатрова здесь живет?
— Здесь! — тихо ответила женщина, однако не оборачиваясь. Руки ее по-прежнему были заняты.
— А где ж она?
— Я Стеша, — продолжала женщина так же тихо и наконец обернулась.
И я сразу замолк. Передо мной стояла худенькая, стройная женщина лет двадцати с небольшим. Темно-русые волосы, гладко зачесанные назад, были свиты на затылке в большой клубок. На тонком, очень бледном лице чудно светились неправдоподобно огромные карие глаза.
Она была непередаваемо красива — чистой, гармоничной и странной красотой рублевской иконы.
…Видно, уж очень пристально и изумленно смотрел я на женщину.
Она смутилась, вспыхнула, отчего стала еще краше, слезы выступили у нее на глазах; она прикрыла лицо рукой.
— Это вы Стеша Шатрова? — озадаченно спросил я наконец.
— Я.
Я не удержался. Не помня себя, подошел к ней и, поцеловав ее в щеку, пробормотал:
— Ну и красавица же вы!
Однако Стеша, закрыв лицо обеими руками, горько заплакала.
— Что с вами? — испугался я. — Не плачьте! Ну что я такого сделал? Да ну, не плачьте, — утешал я ее, уверенный, что она обиделась на меня за поцелуй. — Я просто никогда не видел такой красавицы…
Но мои утешения нисколько не подействовали на нее.
Наоборот, она еще горше заплакала.
В это время открылась дверь, и в избу вошел молодой, умный на вид парень, в просоленной потом белой рубахе.
Он кинулся прямо к Стеше, обнял ее и ласково, с беспокойством спросил:
— Стешенька, что с тобой, кто обидел?
Я рассказал все, как было.
— Нехорошо! — ответил мне, помрачнев, парень. — Вы человек образованный, я вижу, ученый, а над женщиной насмехаетесь. Разве она виновная, что такая уродилась? Да и не одна красота, что на лице. У нее душа такая, что на свете другой не найдешь. Я ее ни на какую раскрасавицу не променяю! Так что вы над жинкой моей не смейтесь, не дело это.
— Черт вас всех возьми! — закричал я. — Вы что, с ума, что ли, все посходили в этом селе?! Да Стеша и есть красавица, из красавиц красавица, неужели ж вы не видите?!
Стешу ее муж утешал с гораздо большим успехом, чем я.
Она перестала плакать и глядела на него с благодарностью и даже боязливой радостью. Но мои слова, вернее сказать, вопль моей души испугал или смутил ее.