— В этих статуэтках есть какая-то особенность. Они не похожи на все остальные. Какие-то части тела подчеркнуты или слегка изменены, и от этого фигурки становятся очень милыми и смешными, как зверьки Уолта Диснея. Будто они сделаны не всерьез, для забавы.
— Вы заметили это? — обрадовался Помонис — Ведь это игрушки! Их тоже делали настоящие художники. Они хорошо понимали детей и не навязчиво, но увлекательно и нежно говорили им о любви к животным, воспитывали в них эту любовь. К сожалению, на этих, как и на всех остальных статуэтках сохранились только следы красок, которыми они были расписаны в древности. Игрушки были особенно яркими и живописными.
Из зала с античными терракотами я вышел пошатываясь и, не глядя ни на один экспонат, прошел, не останавливаясь, все остальные залы и очутился на улице. С наслаждением вдыхая морской воздух, подставив лицо ветру, я несколько минут молча стоял на ступеньках музея.
После этого, попрощавшись с молодыми людьми, мы с Помонисом спустились вниз к морю. Там уселись мы на затененную скамейку, стоявшую между несколькими деревьями в полукруге из густого кустарника. Постепенно стало темнеть. Засветился стеклянный купол невысокого, но обширного здания, стоявшего у самого моря. Здание это я заметил еще утром и спросил Помониса, что это такое. Помонис в ответ довольно небрежно ответил:
— Это наш аквариум.
— Да, да, — вспомнил я, — ведь мне еще в столице говорили, что у вас в городе замечательный аквариум, чуть ли не лучший на всем побережье. Я обязательно хочу его осмотреть. Вы не знаете, когда он открыт?
Помонис, как-то странно посмотрев на меня, медленно процедил в ответ:
— Для вас — всегда.
Я понял, что тут что-то скрывается, но решил подождать, пока он сам мне все объяснит. После ужина мы с Помонисом бродили по пустынной набережной рано засыпавшего города.
— Я знал, что в музее есть коллекции античных терракот, — неожиданно для себя самого сказал я, — но не представлял себе, что она такая богатая. Как она образовалась?
— Вижу, что вы уже отдохнули, раз снова стали интересоваться музеем, — пробормотал Помонис.
Потом, положив обе руки на каменный парапет и глядя прямо перед собой на фосфоресцирующие волны, сказал:
— Эту коллекцию я собирал всю жизнь. Всю жизнь, кроме нескольких лет последней войны. Еще в юности я увлекся статуэтками из Танагры — тогда прошло всего несколько десятилетий, как их открыли. Они покорили меня своим художественным совершенством, своей необыкновенной человечностью, своей резко выраженной индивидуальностью. Подумайте, среди множества статуэток, прошедших через мои руки, я никогда не встретил двух одинаковых, хотя их и делали в формах. Значит, были близнецы, вышедшие из одной формы! Но я их не нашел. Да, всю жизнь я собирал эти статуэтки. Каждая из них могла бы многое рассказать о своей удивительной судьбе. И у меня были связанные с ними и радость находок и горечь утрат. В этой коллекции мало статуэток собственно из Танагры, из Афин и других городов Греции. Большинство наших статуэток из греческих колоний. Качеством они уступают подлинным танагрским, но и они прекрасны. И теперь у них есть свой постоянный дом. Дом, в котором они живут. Где они сейчас спокойно спят после целого бурного дня.
Я подумал, что этот странный человек говорит о статуэтках, как о живых людях.
Последующие дни были заполнены работой в музее. Помонис и его ученики приняли меня дружески. Всего несколько дней я был знаком с ними, а они стали уже близкими людьми. Думаю, что то радостное возбуждение, которое я тогда испытывал, происходило совсем не только от замечательных материалов, над которыми довелось поработать в музее. Что было причиной нашего стремительного сближения? Общность интересов и отношения к жизни, их дружеское внимание, та их абсолютная естественность, которая встречается так редко. Первое знакомство быстро и просто развивалось в настоящую дружбу, и, видно, ничто не сможет ее прервать. Вскоре я поймал себя на том, что назвал Марианну не по имени, а «Галка», как звали ее Помонис и ребята. Я смущенно извинился, однако Галка в ответ только улыбнулась своими синими глазами и весело бросила:
— А как же иначе? Меня все наши так зовут! — И этим ответом привела меня в восторг.
Вместе с Галкой побывали мы ив аквариуме. С трудом пробились мы к центру здания аквариума через многочисленные группы туристов, среди которых было немало иностранных. Щелкали затворы фотоаппаратов. Вспыхивали блиц-лампы. В центре находился огромный бассейн. Он через зарешеченную подземную трубу мог сообщаться прямо с морем. Бассейн был подсвечен невидимыми источниками рассеянного света откуда-то снизу и с боков.