Когда-то, много лет назад, Мэнни верил в Бога. Но вера не помогла ему предотвратить развод или добиться опеки над дочерями. Теперь девочки живут с матерью в Лос-Анджелесе. Он любил повторять, что у них его глаза и ее руки. После развода он редко молился. Но сегодня, когда Холден стал кружиться в проходе, Мэнни вдруг захотелось обратиться к Богу. Впервые за двадцать лет.
Он закрыл глаза: « Господи, вот он я... Ты меня помнишь? Думаю, что забыл. — Вдруг Мэнни ощутил укол совести. — А может, и не забыл. Но мне так казалось. Да, именно так». Он с трудом подбирал слова, хотя на уроках говорил без умолку. Но когда он разговаривал с Богом... Это совсем другое дело: «В общем, я хотел сказать... Этот парень, Холден Харрис... ему нравится слушать, как мы репетируем, и я подумал... не мог бы Ты ему помочь? Он болен аутизмом. Может, музыка приоткроет дверь в его душу, и он выздоровеет?» Мэнни было стыдно забрасывать Бога просьбами, но он уже принял решение. Если Бог его слышит, имеет смысл признаться в том, о чем он мечтает: «И еще, Господи... Если никто не придет смотреть мюзикл, то в следующем году наше отделение распустят. Я не знаю, как нам привлечь зрителей, но, думаю, Ты знаешь. Если Ты нам поможешь, я... буду вне себя от счастья. В обоих случаях мы можем рассчитывать только на чудо. Спасибо, что выслушал меня, Господи. Прости, что давно не обращался к Тебе».
Он открыл глаза: «Аминь». И пошел в зал.
— Все по местам, мои разговорчивые юные друзья! — Это был его коронный номер, modus operandi — выражаться так, словно он защитил докторскую диссертацию по творчеству Шекспира. — Довольно резвиться! Сомкните уста!
Ученики захихикали, услышав высокопарные фразы. Но ему нравилось расширять их словарный запас. Подростки были в восторге, но раньше его это мало волновало. Он оглядел зал:
— Пока не садитесь. — На передних рядах собралось около тридцати человек. — Кто из вас хорошо знаком с музыкой нашего мюзикла?
Почти все подняли руки.
Мэнни быстро взглянул на Холдена. Он стоял, но перестал кружиться. Парень смотрел в потолок над окном, но Мэнни был готов поклясться, что время от времени ловит на себе его взгляд, словно Холден ждет указаний, как другие ребята.
Представьте, что вы деревенские жители. Нет, я не имею в виду музыкальную группу 70-х годов с таким названием[3]. Итак, вы крестьяне и дрожите от страха перед Чудовищем. — Он перелистал ноты на пианино. — Я хочу слышать страх и решимость, когда вы поете этот отрывок. Решимость, порожденную страхом. Если у вас не получится, мы попробуем еще раз. Мы будем повторять этот отрывок до декабря, пока не выразим живущий внутри страх.
Музыка была мрачной и зловещей. Пульсирующий ритм подчеркивал тяжелый топот ног и лязг сельскохозяйственных орудий, которыми в ярости потрясали селяне. Мэнни любил такие моменты, когда он помогал ученикам почувствовать скрытые в музыке эмоции.
— Итак... пять... шесть, пять-шесть-семь-восемь!
Большинство учеников взяло одну ноту, однако нельзя сказать, что они пели в унисон. Мэнни остановился и посмотрел на них. Помолчал.
— Кто может дать определение ансамбля? — Элла первая подняла руку. — Очень хорошо, мисс Рейнолдс. Как звучит определение?
— В ансамбле все исполнители действуют как единое целое. — Она смущенно пожала плечами. — В прошлом году я писала реферат на эту тему.
— Именно так. — Мэнни был приятно удивлен. Раньше этот вопрос часто вызывал у учеников ступор. Обычно они полагали, что ансамбль — это все участники, кроме солистов. Мэнни встал и начал расхаживать перед учениками. — Все исполнители действуют заодно. — Он остановился и со значением посмотрел на второй ряд. — Это значит, что каждое слово звучит так, словно его исполняет... Сколько человек?
Подростки переглянулись. Кто-то неуверенно пробормотал:
— Один.
Мэнни покачал головой и потер правое ухо, словно плохо расслышал:
— Сколько?
— Один, — дружно грянули дети в ответ.
— Очень хорошо. — Он вернулся к пианино. — Начнем сначала. — Он отсчитал цифры, и хор грянул песню с новой силой. В будущем надо поработать над дикцией, но он и сейчас мог разобрать слова.
— Громче! — крикнул он, перекрывая музыку. —
Я хочу слышать, что вам страшно!
Голоса набирали силу, и вместе с тем явственнее становился ужас, пропитывавший музыку.
— У Чудовища клыки, острые, как бритва... — Пение, быстро нараставшее крещендо, внезапно смолкло.
Мэнни перестал играть и оглянулся. Половина учеников перестала петь. Они смотрели на Холдена Харриса. Он расхаживал по залу, сложив руки у подбородка, и размахивал локтями, словно ему было больно или страшно. Он был похож на встревоженную утку. Несколько человек захихикало.
Радостное волнение, которое Мэнни чувствовал утром, улетучилось, словно воздух из старой шины.
Ну ладно, ребята. Сядьте на свои места. — Он посмотрел на мать Холдена. — Вы нам не поможете?
Трейси Харрис уже направлялась к сыну. Холден словно ничего не слышал. Он внезапно остановился и кинулся на пол. А потом сделал несколько отжиманий. Идеальных. Даже футболисты вряд ли на такое способны.
Девушки смутились.
— Как странно, — прошептала одна из них, но все ее услышали. — Зачем он так делает?
— Не знаю, — со смешком ответила другая. — Но у него хорошо получается.
До конца урока оставалось семь минут. Мэнни очень хотелось, чтобы ученики вернулись к работе. Но парни уже собрались вокруг Холдена и стали отсчитывать отжимания, словно в мужской раздевалке, когда один из юнцов желает продемонстрировать свою доблесть.
Мать Холдена наклонилась к сыну и положила руку на плечо. Спустя несколько секунд она поднялась и вежливо показала детям, чтобы они отступили назад и оставили ее сына в покое.
— Он разнервничался. Ему нужно побыть одному, — виновато произнесла она. — Все нормально. Пожалуйста, продолжайте репетировать.
Мэнни удалось заставить ребят в последний раз исполнить песню «Чудовище». Холден, видимо, устал отжиматься и сел на стул в заднем ряду. Он тяжело дышал. Рельефные мускулы, ярко-голубые глаза... он был привлекательнее любого другого ученика в классе. «Он бы идеально подошел на роль Принца», — подумал Мэнни. Принц—это Чудовище после превращения, небольшая, но важная роль мюзикла. Мэнни до сих пор не решил, кто из ансамбля ее исполнит, — в основном потому, что внешне никто из ребят не походил на принца.
Никто, кроме Холдена Харриса.
Если бы не аутизм, он бы получил эту роль. Хотя бы за свою внешность. Но этого не произойдет, потому что Холден размахивал локтями, будто у него выросли крылья, и быстро кивал. Мэнни был глубоко разочарован. Зачем он только молился? Чуда не произойдет — ни для отделения драмы, ни для Холдена Харриса. Постепенно Мэнни успокоился. Ну что ж, ему не привыкать. Он зря надеялся.
Впрочем, он и не рассчитывал, что молитва поможет.
Глава 10
Элла с нетерпением ждала конца репетиции. Ей хотелось отвести Холдена в сторонку и рассказать ему удивительную новость. Оказывается, они дружили в детстве! Как здорово, что они снова встретились! Но когда мистер Хокинс заиграл громкую музыку, Холден разволновался. Элла беспомощно смотрела на него. В конце концов, Холден до сих пор не знает, кто она такая. Элла не могла вывалить на него такую новость, ожидая, что он останется спокойным и невозмутимым.
Даже сейчас, устав после стольких отжиманий, Холден продолжал напрягать мускулы. Что-то не давало ему покоя, словно он готовился выполнить какую-то задачу. Элла несколько раз оглядывалась на него, но Холден отводил глаза. Он смотрел влево или вправо, но никогда прямо. «Это из-за болезни», — сказала она себе. Неумение общаться, нежелание смотреть в глаза, странное поведение — все это симптомы аутизма. Она прочитала на одном сайте, что аутисты замыкаются в собственном мире.
3
«Деревенские жители» — буквальный перевод названия афроамериканской диско-группы «Виллидж Пипл» (Village People), хотя музыканты, скорее всего, намекали на богемный нью-йоркский квартал Гринвич-Виллидж. — Примеч. ред.