Люди, собиравшиеся строить себе дом или подрядившиеся на эту работу, пришли к каменщику на кирпичный двор. Они рассматривали кирпичи, взвешивали их на ладони с видом знатоков и говорили, что кирпич никуда не годный, кроме того, он корявый и неровный. Дом, построенный из таких кирпичей, тотчас развалится. Стенфорд объяснил, что лепил он этот кирпич для своего собственного удовольствия, чтобы научиться мастерству, что он давно мечтает понять природу камня.
— К тому же, — сказал он, — мне плохо спится, когда зима близится к концу, да и жен у меня нет, которые бы удерживали меня в кровати по утрам.
— О какой зиме ты говоришь? Здесь не бывает зимы, — сказал один из собеседников. — Это тебе не Исландия, где всегда с нетерпением ждешь весны. Я бы спал до обеда, делая такой плохой кирпич да вдобавок не имея ни одной жены. Твой кирпич и наполовину не идет в сравнение с тем, что делал епископ Тьоудрекур.
— Я не смел и мечтать, что мой кирпич окажется только вполовину хуже, чем у епископа Тьоудрекура, — сказал Стенфорд. — Для меня это большая похвала. Бери этот кирпич даром, если хочешь, мой друг.
Люди увезли кирпич со двора Стенфорда, не заплатив ничего. Но вскоре приехали другие, они сказали, что прослышали про этот кирпич и хотели бы сами взглянуть, как он выглядит. К этому времени у Стенфорда во дворе появились новые груды кирпича. Приезжие нашли кирпич подходящим, предложили хорошую цену и даже больше того: расплатились на месте. И вот бывший крестьянин из Стейнлида, пожалуй, за всю свою жизнь никогда не видевший чеканных денег, стоит посреди двора в стране обетованной и разглядывает на ладони большие серебряные монеты. Они блестят на солнце.
С тех пор на кирпичный двор к Стенфорду повалил народ; кое-кто приезжал на мулах, и они увозили кирпич, изготовленный его руками, а ему оставляли деньги.
Стенфорд не раз задумывался над тем, что он многого недопонимает в кирпичном деле. Вот, например, он не видел, как кладут стены и для чего еще применяют этот камень. Он решил побывать на местах, где используется труд его рук. Тут уже говорилось, что новопоселенцы в Испанской Вилке — исландцы, валлийцы, датчане — стали такими зажиточными, что спешили скорее разрушить бревенчатые хижины, которые построили их святые прадеды, странствовавшие по пустыне, взамен своих первых землянок.
Как и следовало ожидать, потомок целого поколения отличных мастеров по кладке стенной изгороди в Стейнлиде, в распоряжении которых не бывало иного материала, кроме падающих с гор камней, быстро постиг искусство аккуратпо укладывать кирпич к кирпичу, форму которым он придавал сам.
Вскоре всем пришлись по вкусу дома, построенные Стенфордом. Некоторые даже говорили, что редко где увидишь такую красивую кладку, камень к камню; подобным мастерством владел разве только епископ Тьоудрекур. В Испанской Вилке ходила старинная немецкая поговорка: дело мастера боится. Поэтому многие часто удивлялись, как это случилось, что безвестный пришелец научился с таким мастерством возводить стены. Стоун П. Стенфорд отвечал: «По милости господней кирпич — драгоценнейший камень человечества, потому что он четырехугольный. Так учил меня епископ Тьоудрекур, когда мы пили вместе с ним воду в Дании».
— Ты мормон или ты поклоняешься кирпичу? — спрашивали его.
— В доме Брайяма Янга много дверей, — смеясь, отвечал Стоун П. Стенфорд.
Поскольку мастерство всегда высоко ценилось в Испанской Вилке, каменщику приходилось работать не покладая рук день и ночь, чтобы угодить другим святым. Хотя он частенько ощущал, в особенности вначале, жжение в ладонях, когда ему — желал он того или нет — приходилось зажимать в них серебро, все же он считал, что вопреки его ожиданиям высшее провидение оказалось к нему милостиво в последнее время.
Однажды на вечерней службе в церкви, когда его попросили выступить, он сказал:
— «Вот оно, это место», промолвил, как мне говорили, избранник господа, когда долина Соленого озера открылась перед измученными быками с окровавленными копытами и перед взорами людей, пересекших пустыню, но оставивших жен своих и детей в песках. Порой мне кажется, что я умер и попал в страну вечного блаженства. Об этой стране рассказывается в псалме, который я когда-то знал: там стоит дворец, покоящийся на колоннах, он покрыт золотом и сияет ярче солнца. Я не мечтал о таком дворце для себя. Я не из тех людей, кому богом предназначено полное блаженство. Я мечтал о нем для своих детей, которых покинул безмятежно спящими, и для своей жены, всегда и во всем покорной и послушной мужу. Когда я оглядываюсь назад через океан, на то место, откуда пришел, я различаю пустынный берег, точь-в-точь как сказано в том псалме. Там на берегу стоит моя семья и с печалью глядит через океан.
Поколения приходят и уходят, и у каждого своя судьба, но в Испанской Вилке до сих пор еще стоят дома, тщательно выложенные Стенфордом. Его кладка невольно привлекает внимание, так и хочется подойти и погладить стенку. И он, смастеривший для королей и царей шкатулку, оказался не худшим каменщиком, чем краснодеревщиком.
Однажды, когда Стоун П. Стенфорд, как всегда, возился на кирпичном дворе, мимо забора прошла женщина. Она была статная и хорошо одета, не первой молодости; лицо у нее было бледно, волосы черные. Хотя глаза ее были какие-то затуманенные, взгляд казался острым. Она остановилась, оперлась об изгородь и задумчиво поглядела на Благословенную гору. Солнце клонилось к закату. Стенфорд приветствовал женщину. Когда она ответила: «Добрый вечер», то в голосе ее, тихом и нежном, прозвучали тоска и жалость к самой себе, мало подходящие к данному случаю.
— Кто ты, добрая женщина? — спросил Стенфорд.
— Вот этого я не знаю, — ответила женщина. — Может быть, я здешний эльф? Во всяком случае, верно одно: ты никогда не замечаешь меня, а я ведь каждый день в это время хожу мимо твоего двора в лавку.
— Здесь проходит много народа, улица широкая и красивая.
— Ну да, где тебе заметить такую песчинку, как я, — сказала женщина.
— Признаться, мое внимание привлекают куда больше мулы — я не привык к ним, — сказал Стенфорд. — Удивительные создания!
— Жалко, что я не мул. — И она залилась таким смехом, будто у нее что-то развязалось внутри. — Роунки говорит, что тебя зовут Стоунпи. Это правда?
— Прости, я больше не знаю себя, во всяком случае не больше, чем ты. А еще меньше я знаю свое имя. Хе-хе-хе.
— Разве можно ожидать, чтобы ты знал себя, — сказала женщина, посерьезнев. — Тот, кто не знает других, не может знать и себя.
Каменщик оторвался на минуту от работы, подошел к женщине и, перегнувшись через изгородь, прошептал свое старое имя:
— Стейнар Стейнссон из Лида. Как будто. — И, вновь возвратись к своим кирпичам, философски добавил: — Говорят, так я назывался.
— Меня когда-то звали Торбьорг Йоунсдоухтир, — сказала женщина. — А теперь меня зовут Борги, а дочь мою — и вовсе никак.
— Ну и дела, — промолвил каменщик. — Гм… До чего хорошая погода стоит этим летом!
— Погода? Что это тебе пришло в голову?
— Я хотел сказать, что мы никогда в полной мере не воздаем богу должное за погоду и за многое другое.
— Ты считаешь, что здесь мало обращаются к богу? Я что-то не заметила, чтобы тут скупились на молитвы да восхваления. Даже глоток воды из минерального источника сопровождается молитвой. По мне, добрая чашка кофе хороша и без молитвы.
— Истину ты говоришь, благочестивый, как сказала женщина привидению или, быть может, самому дьяволу, — сострил каменщик. — А теперь я расскажу тебе, что со мной произошло с тех пор, как я попил воды в Дании: у меня пропала всякая охота к кофе. С тех пор прошло уже более года.
Женщина грустно вздохнула:
— Так всегда: только собираешься доставить кому-либо удовольствие, как оказывается, что в нем не нуждаются. Раз уж все стали святыми и попали в царство небесное, больше никому нельзя сделать добро. Да и зло тоже. У всех есть все, что нужно. А я-то думала, что совершу доброе дело, если время от времени буду потчевать тебя кофе — ну, хотя бы разок в неделю.
— Прости, но я не такой уж святой, чтобы отказаться от чашечки кофе, предложенной мне от доброго сердца, — сказал каменщик и рассмеялся. — Царство небесное — это не только пресная вода. Но вот раз в неделю — не слишком ли часто? Не лучше ли, ну скажем, раз в год? Может быть, и я при случае смогу чем-нибудь помочь тебе: например, ссудить кирпичом, если в стенках образуется трещина… гм… Пожалуй, поговорим о другом. Скажи, я правильно тебя понял, милая? Ты не в ладу с Евангелием?