- Мне срочно нужно 500 рублей - резанул, не разуваясь, барон.
- Обратитесь в банк, ваше высокоблагородие - парировала ведьма.
-Был. Не дают - улыбнулся барон.
Да он, однако, нищ, подумала Макеиха, но промолчала. 500 рублей, накопленные на чёрный день давно пылились в ее сундучке под старыми тряпками, но одалживать их первому попросившему - страшно.
-Ваше высокоблагородие, ответила Макеиха, - я не банк, я рискую больше, и мне надо знать судьбу человека, прежде чем одолжить большие деньги. Позвольте сначала погадать вам, после чего сразу приму решение.
- Знать всю судьбу невозможно - возразил Фёдор Иоаннович.
- Всю - да, но в общих чертах - вполне по силам - сказала Макеиха. - Дайте мне вашу руку.
- Вот бы в банке так! - рассмеялся барон, - руку!
Он протянул гадалке ладонь, пухлую, аристократическую. Белую.
- Вижу искушение - "читала" она, - странную женщину, путь которой пересечётся с вашим уже в ближайшие дни
- Она блондинка или брюнетка? (барон славился ненавистью к блондинкам, видимо, оттого что сам был белобрыс)
- Русая коса колосом как корона. Впрочем, она должна коротко постричься. По-мужски. Чтобы не узнали. Ее ищут двое - отец и полицмейстер.
- Роковая женщина?
- Она слишком молода, чтобы стать роковой - объяснила Макеиха. - Вдвое моложе Вас.
- Заманчиво - обрадовался Фёдор Иоганнович. - А как, кстати, у меня на службе? Я сохраню место после ревизии?
- Здесь тебе грозит змея - закричала ведьма, закрыв лицо руками. - Я вижу ее, она огромна. Это символ. Подлость. Коварство под видом дружбы. Предательство коллег. Обман и подстава.
- Я дружу со своим начальником - недоверчиво хмыкнул барон.
- Не обязательно он. Другие.
- Ну а с деньгами у меня что?
- С деньгами? Вы буквально по ним ходите - рассмеялась Макеиха
- Значит, 500?
- 500! Распишитесь - ведьма протянула барону замасленную книгу со множеством пустых страниц. Пишите "Я, нижеподписавшийся..."
Получив деньги, Фёдор Иоганнович повеселел и прошёл сквозь кладбище, напевая.
В департаменте полиции уже знали, что в Орёл прибыли двое эсеров, эмигрантов из Швейцарии, с непонятными целями, выдавая себя за "студента Московского университета" и "девицу мещанского звания". Приезд их оказался настолько скор, что полиция даже растерялась. Ведь Оленьку в Орле хорошо знали, она проучилась в частной гимназии 6 лет, ее в любой миг могли заметить на улице одноклассницы, учительницы, родственники. Да что они - родители Оленьки жили недалеко от города, в богатом имении, где ее отец священствовал, мать одна вела школу, братья строили кирпичный завод и частенько выбирались в Орёл. Увидят, схватят, завернут в медвежью полость.
Но парочка идеалистов ни о чем плохом не думала, задание партии сочла пустяковым (дел-то, залезть в пещеру!), а потому готовилась не прятаться, а наоборот - ждала знакомых на вечерние чтения. Не терпелось рассказать эмигрантские новости, поделиться подпольными брошюрами и, конечно же выпить медицинский спирт, подкрашенный "под виски" плохим чаем. Купили калачи, связку баранок, крюк колбасы, чухонское масло, варенье.
- Ты б постриглась - буркнул Слава, ревниво смотрясь на прекрасный профиль своей невенчанной жены. - Эти косы - примета. Волосы слишком тяжелы. Все обращают внимание. Да и в розыске твое описании, помнишь, волосы длинные......
- Но не в парикмахерскую же мне идти! - воскликнула Оля. - Девица, слёзно умоляющая отсечь такую косу, вызовет переполох. Меня вся улица будет отговаривать!
- Я сам отрежутвои косы. - Слава подкрался к ней с огромным ножом.
Оля вздрогнула и отпрянула.
- Сиди, я пошутил. Здесь глушь, любая стриженная бросается в глаза. Лучше ты переложи косы. Не венцом, а рогами.
Оля насторожилась. Она помнила отца-священника, чтение Апокалипсиса, рогатый зверь бездны, блудница
..... Фон дер Ропп еле успел привезти спирт до приезда ревизора, но тот ничуть не оценил его усилий. Деловито пройдясь по складу, заглянул только в первую попавшуюся цистерну и больше к ней не возвращался. Готовые бутылки, впрочем, ревизор проверял тщательнее, и даже успел попробовать.
- Спиртом брезгует. Неженка - посмеивался Алоиз Володзько.
- Все ревизоры страдают язвой. Больно нервные - прибавил полушёпотом барон. - Ему чистый спирт вреден.
- А куда ведёт эта дверь? - ревизор ткнул пальцем в заржавленную обивку дубовой двери подвала.
- Служебное помещение. Инвентарь храним. Тулупы сторожей и все в таком роде.
- Ключи у кого?
Фёдор Иоганнович перемигнулся с Алоизием.
- У меня, сейчас - Володзько судорожно шарил в карманах.
Дверь распахнулась с трудом и скрипом. Пахнуло изморозью, словно тут было не умеренное Нечерноземье, а сибирская мерзлота, вечный мамонтовый холодильник. Бутылки, канистры, банки, бочки загромождали низкие каменные ступени, которые никуда не вели. Громыхнули грабли, железные зубья рухнули в миллиметре от ревизора. Испуганно дёрнулась мышь, едва не опрокинув косу.
- Летом траву около корпусов сгребаем скошенную- подсказал барон.
- Тара с чем?
- Пустая запасная - пояснил Володзько.
Ревизор приподнял один бочонок, поболтал его в воздухе. Ничего не плеснулось, бочонок легко вертелся в тонкой руке.
- Выпили, ироды! Когда успели? - промелькнуло у барона, но он вида не подал. Оно и к лучшему.