овение утихли. На крыше здания, у самого края, виднелся чей-то смутный силуэт. Времени оповестить начальство не было, стоило поспешить, однако, оказавшись у самой двери, ведущей на крышу, я опешил. Зачем? Кто бы это ни был, какой смысл переубеждать? Раз уж решился, почему бы не оставить это решение за ним? Канали ждет на концерте... Я уже развернулся и хотел пойти обратно, как вспомнил, что всего неделю назад меня посещали точно такие же мысли, вспомнил, как боролся, дабы эта воля к смерти не затуманила разум. В горле застрял ком, а всё тело жалобно затрепетало. Что же делать? Еще пару минут я стоял, обдумывая все варианты развития дальнейших событий, но, услышав душераздирающий вопль за железной дверью, наконец повернул ручку и увидел Хёна. Он ходил туда-сюда без кофты, рубашки и какой-либо обуви, в одних школьных брюках. Тело, словно поле фиалок, было усеяно множеством фиолетовых, красных и бледно-желтых пятен. На запястьях виднелись старые, уже выцветшие порезы и свежие следы от веревки или чего-то похожего, горло обрамляли красные полосы, которых утром еще не наблюдалось. Он ходил широким, будто играющим шагом, а лицо сияло тревогой и облегчением. Он посмотрел на меня, ничего не сказал и продолжил бродить по самому краю крыши. - Спрыгнешь? - Повисла тишина. - Собирался... - протяжно и задумчиво отвечал Хён. - Хочешь поговорить? - Погода, должно быть, не давала покоя серым жителям, однако именно в эту минуту и именно на этой крыше природа не властна. Она будто безумствовала где-то снаружи, тщетно пытаясь пробиться внутрь. - Поговорить... Давай. - Казалось, для него всё это развлечение, но в глубине теплился страх, который, кажется, был рад моему приходу. - Почему ты не пошел домой? - Меня перехватили у выхода, хотя я и был предупрежден. - Кем? - Братом. - Так он помог? - Хён издал смешок. - Скорее, знал, что я не сбегу. - Почему ты не сбежал? - Бесполезно, завтра или послезавтра это бы случилось. Это неминуемо. - Почему не расскажешь учителям или родителям? - О том, что младший брат натравил старшеклассников, которые и сами не прочь развлечься с «омерзительным геем»? - Почему нет? - Он мой брат. - Ясно. - Вновь повисла тишина. Каждый думал о чем-то своем. Похоже, он дорожит своим братом даже больше, чем собой. И такие люди, видимо, бывают. - Знаете, это началось ещё в средней школе. В пятом классе мне кое-кто понравился, и я очень боялся, что кто-нибудь об этом узнает. Тогда я не понимал, что пол действительно играет очень важную роль. Может, вам неприятно это слушать? Я могу молчать. - Продолжай, пожалуйста. - Хорошо. Так вот. Я был слишком наивен и думал, что если человек хороший, то неважно, какого он пола. Конечно, мне было известно, что большинство мужчин, подавляющее большинство, предпочитает женщин, и считал это нормальным. И себя считал нормальным. Но время шло, а мои чувства только усиливались. Наверное, виной тому подростковый период. В восьмом классе я собрался с мыслями и написал письмо, в котором признался совему однокласснику. Подбросил в портфель и ждал ответа. Это было так самонадеянно. Придя в школу, я с ужасом обнаружил плотно приклеенным на доске объявлений то самое письмо, у которого уже столпилась куча народу. Моему стыду не было предела. Я вырвал чертов листок и, разорвав, выкинул в мусорку. Потом долго ещё сидел в туалете и рыдал, как девчонка. Если бы я только знал раньше, к чему приведет такое письмо! Окружающие потешались надо мной, издевались, а друзья отвернулись. С того дня у меня их больше не было. Брат тоже долгое время подвергался насмешкам, однако вскоре адаптировался и принял сторону обидчиков. Я виноват перед ним. Пусть это послужит моей исповедью. - Он тяжело выдохнул и, подняв голову, уставился в небо. - Хорошая погода. - И юноша плавно закрыл глаза, растопырил руки и, кажется, заплакал. Но я не уверен. Ливень скрывал наши настоящие эмоции. - А Канали, разве вы не подружились? - Мне действительно казалось, что блондин искренне проникся к Хёну. - Он хороший... Но нельзя ему со мной дружить... - Захотелось задать вопрос «почему?», но всё и так было очевидно. - Из-за чего ты именно сейчас захотел сделать это? - Ведь, по его словам, травля началась уже три года назад, и, видно, суицидальные мысли появлялись, о чем говорят шрамы на запястье, но, если бы Хён действительно хотел умереть, всё бы получилось. - Я не хочу отвечать. - Из-за брата? - Парень смолк. Видимо, попал в яблочко. - Будете отговаривать? - Поступай так, как знаешь, это твое дело. Но подумай хорошо. - Я не полезу к нему с советами, это уже никак не поможет, абсолютно. - Уже решил, как поступишь? - Да, я сделаю это. - И Хён встал на самый край, посмотрел вниз и остановился. - Черт. - Он засмеялся... Отчаянно засмеялся. - Я очень хочу, но, кажется, не могу... - Он снова посмотрел вниз и снова залился душераздирающим хохотом. - Помочь? - Я уже хорошо понимал, что ему нужно. Хён удивленно на меня посмотрел и утвердительно кивнул. Я стал подходить ближе, в глазах стоял образ Дона, в ушах раздавался крик Кеи, но в голове звучало тихое чуткое щебетание.- Может, хочешь что-нибудь сказать? Он улыбнулся и ответил: - Странный вы учитель. После чего положил мою ладонь к себе на грудь, и я лишь слегка подтолкнул. Тело Хёна полностью расслабилось, оно не сопротивлялось, а наоборот - поддавалось этому движению. Я не стал смотреть вниз, а лишь сел на пол крыши и ждал того чувства. А точнее, был в панике оттого, что оно вновь могло меня посетить, но ничего не менялось, я встал и все-таки глянул вниз. Тело было плохо видно, но я четко понимал, что Хёна больше нет. В ту же секунду всё изменилось. Я вновь увидел Хёна, который полностью отдался во власти смерти и стоял на одних пятках, в то время как туловище свесилось над пропастью, и только моя рука удерживала мальчонку в объятиях жизни. Всё застыло. Спас? Неужели спас? Не убил, я его не убил. Я спас Хёна из одиннадцатого класса! Слезы покатились ручьем. Восторг переполнял каждую клеточку организма. Чувство эйфории, приходившее словно судья после убийства, на этот раз снизошло словно белокрылый ангел после спасения. Обескураженный своим счастьем, я мельком глянул на покрытую асфальтом землю. Он лежал. Хён лежал прямо там, на асфальте, с раздробленными костями и раскрошившимся черепом. Но в то же время оставался здесь и крепко держал меня за руку.