немного спелой облепихи. И прежде, чем я успел возразить, закрыл входную дверь. Выпив горячего чая с кисло-сладкими сочными ягодами и приняв душ, я лег на кровать, сразу погрузившись в глубокий сон. Проспал. Первый раз проспал за всю свою учительскую карьеру. Желудок усердно требовал еды, но на это не было времени. Я поспешил на урок, нельзя опаздывать. Как назло, маршруток было мало и нужная приехала только через двадцать минут. В конечном итоге все-таки немного опоздал. Первый урок начался в спешке, но проходил более активно, чем остальные. Видимо, я чувствовал некую вину за столь поздний приход. Пришлось первый раз вместе с учениками и некоторыми учителями идти на завтрак. Сначала я не находил, куда сесть, но меня окликнул Дон и жестом руки указал свободное место. Ему точно что-то надо. Деваться было некуда, я неохотно присел напротив Дона и ждал какого-то подвоха... - С добрым утром, Мистер Уиджин! - Он приветливо улыбнулся, чем насторожил меня еще больше. - С добрым, Дон, - уже менее приветливо отвечал я. Далее звучали только столовые приборы. Каждый был занят тем, что лежит в тарелке, но через минуту мужчина продолжил: - Как вы себя чувствуете? Кажется, вчера вам нездоровилось... - Дон всё продолжал улыбаться, а меня аж перекосило от такой желчи. Чувствовал я себя куда лучше вчерашнего, но ведь его вовсе не волнует мое здоровье. - Благодарю за заботу. Уже намного лучше, - В этот раз улыбался я. Мне крайне неприятна эта игра в «кошки-мышки». Но молчать в тряпочку - так себе удовольствие. - Это хорошо. Скажу вам по правде... Некоторые из учителей не доверяют вам. И это не только насчет фестиваля. Будьте осторожны. - Это была угроза? Как будто бы он на что-то способен. Только и умеет, что разбрасываться громкими словами, на большее его гнилое существование и не способно. - Пожалуй, я пойду. - Надоел он уже со своей болтовней. Хоть и перекинулись мы всего парой слов. Я встал и направился к выходу. - А, и, Мистер Уиджин, постарайтесь впредь не опаздывать! - он выкрикнул это как можно громче, да так, что, пожалуй, вся школа услышала. Ну что за детский сад, ей-богу. И этот балбес старше меня на семь лет? Даже не верится. На второй перемене ко мне пришел Канали узнать про самочувствие, невольно напомнив о сегодняшнем разговоре. Я ответил, что благодаря его заботе уже всё в порядке (не забыв отдать контейнер). Не знаю, уж насколько это правда, но надо же было выразить хоть как-то свою признательность. Тот изрядно обрадовался, но потом, как будто что-то вспомнив, побледнел. - С тобой все нормально? - Как-то непривычно задавать такие вопросы, но меня действительно это заинтересовало. - А... Эм... Ну... Это не так важно, если честно. - Он отводил глаза и явно что-то недоговаривал. Впрочем, это не мое дело, и я отпустил юношу на урок. Следующая неделя выдалась крайне тяжелая и выматывающая. Помимо разучивания трех новых песен со старшими классами и основных уроков, мы в поте лица готовились с Канали к предстоящему конкурсу, который был уже не за горами. Но и это еще не всё. Подготовку к фестивалю поручили нескольким лицам, среди которых присутствовал Дон, и который пытался загрузить «отзывчивого мистера Уиджина» самыми тяжелыми поручениями, к тому же обзавелся привычкой тащить мою тушку на завтрак, дабы в конце сказать что-нибудь унижающее. Наверное, вы спрашиваетесь, откуда такая неприязнь? К сожалению, я сам толком не понимаю. Для меня Дон как все, ну был как все, пока не стал проявлять излишнюю заинтересованность. Есть предположение, откуда столько внимания к моей персоне. Дело в том, что, когда я только начал преподавать, в школе проходили так называемые открытые уроки. И меня, как новичка, позвали. Так вот, когда проходила физика, Дон неправильно подсчитал число нераспавшихся атомов в момент времени (закон радиоактивного распада), и это была лишь мелкая неточность, вызванная банальной невнимательностью, учителя тоже люди, тоже могут ошибиться. Нет, я не стал указывать на ошибку, ну до какого-то момента. К концу решения задачи Дон понял, что что-то не сходится, и начал искать проблему не в вычислениях, а в решении. Я лишь тихонько помог найти небольшую погрешность. Но, видимо, тот воспринял это за личное оскорбление или нечто подобное. Ведь больше ничего такого я и не припомню. В общем, пускай внешность у него как у настоящего статного мужчины, внутри он тот еще ребенок. Однако имелся и плюс. Мужчина очень ответственно выполнял подготовку к предстоящему событию, чем изрядно удивил меня. К работе Дон подходит очень серьезно и, как следствие, выполнял отрадно, куда лучше остальных. На этом плюсы заканчиваются. Фестиваль начался и проходил с субботы по воскресенье. За время работы под командованием Дона я усвоил несколько уроков. Во-первых, он очень чистоплотен, даже слишком. Во-вторых, не упустит возможность рассказать о своих достижениях в учительской сфере и не только. В-третьих, ненавидит таких тихонь как я. И, в-четвертых, «главное - как видят меня окружающие». Так себе набор. Он уже изрядно поднадоел своим присутствием, вот я и не стал приходить в субботу, к тому же из-за фестиваля суббота не перестает быть выходным днем. В воскресенье же я дирижировал старшими классами, поэтому не мог не прийти. Утром я просто прогуливался по ярмарке, что проходила прямо перед школой. Множество похожих ларьков с различными конкурсами и изобилием вкусной еды. Я шатался по двору без дела, и заскочил посмотреть, что приготовил десятый класс на фестиваль. У них была небольшая столовая, которую они сами украшали, сами готовили небольшие простые блюда и сами разносили по столикам. Самых миловидных и харизматичных сделали официантами, еще пара учеников зазывала гостей у входа, а у плиты трудились только самые опытные. Можно догадаться, к коим относился златовласый юноша. Официанты были одеты в разного цвета рубашки, на Канали красовалась желтая. Ну меня это не удивило, уж больно излюблен им этот цвет. Само помещение дети красиво украсили в светлых тонах, я бы даже сказал, стильно, хоть и маловато в этом понимаю. Было видно, что над каждым блюдом ребята стараются, да и в общем класс, по-видимому, выложился на полную. Гости уходили довольными, а это самое главное. Я не стал заходить, лишь издалека посмотрел. Собственно, таким был фестиваль. Оставалось немного времени до концерта, который проходил прямо в актовом зале, а потом празднование традиционно завершалось красивым фейерверком. Я переоделся в костюм и поприветствовал учеников, которые вскоре выйдут на сцену. Кто-то волновался, но по большей части стояла дружная атмосфера. Меня беспокоил Канали. На всех репетициях он стоял какой-то дерганный, вечно оглядывался, да и в общем странно себя вел. Знаю, тогда я не придал этому особого значения, но сейчас понимал, что дело серьезное. Однако отвлекать перед выступлением не стал, решил расспросить об этом позже. Я ненадолго вышел в туалет, сами понимаете зачем. Весь народ собрался в актовом зале, поэтому в самой школе почти никого не было. Выполнив то, зачем пришел, я собрался покинуть уборную, но, по-видимому, ручку заклинило, и дверь не открывалась. Я прикладывал большие усилия, дабы все-таки выбраться, и даже запаниковал. Дверь не поддастся, придется сигануть из окна. Первый этаж, высота совсем не большая, окно было узким, но благодаря своему неказистому телосложению я с легкостью выбрался наружу. До концерта оставались считанные минуты, так что стоило поторопиться, но, ступив в здание, увидел около проклятой двери, которую я чудом обхитрил, очень знакомый силуэт. Дон так же меня заметил и поспешил удалиться. Сейчас этот здоровый мужчина был похож на подростка, которого родители застукали за курением. Одним словом, несмотря на все познания в физике, Дон приходился очень глупым. Я последовал за ним и, остановив, сказал: - Скоро наше выступление, пожалуйста, поспешите в зал, - У того аж глаза на лоб полезли. Он кивнул и пошел прямо за мной. Извинившись перед ребятами, я провел их на сцену, поклонился и начал дирижировать. Ну а они петь. Звук лился мягко и плавно. Умиротворяющая атмосфера быстро наполнила зал. Дон одиноко стоял за кулисами и также безмятежно слушал льющийся поток нот... Пока внезапно тело не содрогнулось. Он резко схватился за живот, его корпус начал судорожно дрожать. Мужчина пал на колени, а изо рта потекла пена, как у бешеной собаки. Он кричал: «Помогите! Помогите!» Но хор успешно перебивал все посторонние звуки. Зал был ослеплен выступлением и тихо восхищался идиллией происходящего. Дон поднялся на ноги и вышел на сцену. Все утихло. Он что-то начал бормотать, а потом кинулся на меня. Люди взбеленились и закричали: «Кто пустил этого пьяницу?! Что он там забыл?!» Руки Дона медленно отпустили меня. Он развернулся к толпе, поносившей его, и отчаянно пытался доказать, что не пьян и ни в чем не виноват, но тщетно. Публика разъедала его взглядами, мыслями, репликами, тогда я вынужден был увести больного. Он уже начал задыхаться, силы покинули его, руки драли собственную покрасневшую плоть. Притащив мужчину в кабинет физики, я стал наблюдать за его мучениям. - Не так-то просто быть дирижером... - Тот, не в силах произнести и слова, злобно смотрел мне в лицо. - А вообще сам виноват, надо же думать, с кем делить трапезу. - Дон начал постанывать и уже весь бледный, в поту и кровоподтеках, будто молил о смерти. И был услышан. Я подошел,