Справа от окна, в углу, стояло распятие, вырезанное из слоновой кости. По обе стороны от него горели две лампадки, сделанные из рубина. Стол черного полированного дерева перед окном весь был завален старыми документами и книгами.
В центре комнаты расположился огромный круглый стол, выполненный из мореного дуба, с ножками, вырезанными в виде лап хищного зверя. У стола друг против друга стояли два стула с высокими спинками. Несколько таких же стульев стояли у камина. Каменный пол покрывал громадный ковер, оберегающий ноги от холода и влажности.
Морган предложил один из стульев Келсону и взял другой для себя. Дункан, поставив пустой сосуд на стол, подошел к окну и начал раздвигать тяжелый занавес.
– Разумно ли это? – усомнился Морган.
Дункан посмотрел сквозь стекло янтарного цвета и затем повернулся к Моргану.
– Думаю, это вполне безопасно, – ответил, он. – Сквозь стекло при дневном свете нельзя увидеть, что делается здесь, в комнате, да и стекло искажает, – он вернулся к столу и сел на свое место. – А мы сможем видеть тех, кто идет сюда. Это очень важно, нам нужно еще примерно полчаса, если я правильно рассчитал.
– Так быстро? – спросил Морган, доставая маленький замшевый мешочек. – У нас совсем не осталось времени.
Быстро осмотрев мешочек, он стал развязывать кожаный шнурок.
– Мне нужен свет, Дункан, если вы не возражаете. А кроме того, не наберете ли вы святой воды? Святые отцы предпочитают никому не перепоручать это дело.
Дункан насмешливо фыркнул, но взял со стола большой канделябр и поставил его перед Морганом, а затем снова сел на место.
– Кузен, вы же знаете, что все мои помощники сейчас в соборе, готовятся к завтрашней коронации Келсона, – он улыбнулся. – И я думаю, вам известно, где находится архиепископ в настоящее время. Я получил специальное разрешение остаться здесь, чтобы служить Келсону, и я действительно собираюсь служить ему, хотя и не так, как думает архиепископ.
Он и Морган понимающе улыбнулись друг другу, а Келсон прижался к локтю Моргана, почти выворачивая себе шею, чтобы увидеть, что же находится в мешочке, все еще завязанном. Морган улыбнулся Келсону, закончив, наконец, возиться с узлами. Он засунул внутрь руку в перчатке и вынул что-то, что полыхнуло малиново-золотым огнем. Морган положил его себе на ладонь.
У Келсона вырвался возглас удивления – он узнал что это такое, когда Морган протянул к нему руку.
– Ты знаешь это кольцо, мой принц? Не прикасайся к нему: ты пока не защищен.
Келсон тихо выдохнул и отдернул руку. В его глазах зажегся благоговейный трепещущийся огонек.
– Это кольцо Огня, символ могущества моего отца. Где ты его взял?
– Брион передал его мне на хранение, когда я уезжал в Кардосу, – ответил Морган, поворачивая руку, чтобы полюбоваться игрой камней.
– Можно мне? – спросил Дункан, доставая шелковый платок из рукава и протягивая руку к кольцу.
Обернув шелком пальцы, Дункан осторожно взял кольцо из протянутой руки Моргана и поднес ближе к огню. Он поворачивал его – и яркие лучи, отраженные гранями, падали на трех мужчин и на обитые гобеленами стены.
Дункан внимательно рассмотрел кольцо и положил в центр стола, оставив лежать в складках белого шелка.
– Это подлинный камень, – сказал он с облегчением, – я ощущаю остатки могущества в нем. Печать у тебя?
Морган кивнул и стал снимать перчатки.
– Боюсь, что возвращаться придется вам одному, Дункан. Я не могу приблизиться к алтарю, когда вокруг кишат шпионы Джеханы, – он снял с пальца кольцо с печаткой.
Келсон наклонился, чтобы рассмотреть его.
– Зеленый Грифон – это старый герб Корвина, да, Морган?
– Верно, – согласился Морган. – Брион сделал его очень давно. И так как это герб моей матери, он решил, что это наиболее подходящая вещь, чтобы использовать ее в качестве ключа к своему могуществу.
– Он обратился к Дункану:
– Я настрою его на вас. Вы готовы?
– А он… – Дункан кивком головы показал на Келсона.
Морган посмотрел на мальчика, а потом снова на кузена, и легкая улыбка промелькнула по его лицу.
– Думаю, все будет нормально. Он пока ничего не подозревает, но все равно скоро узнает обо всем. Полагаю, он сохранит нашу тайну.
– Ну, хорошо, – Дункан кивнул, а затем с улыбкой обратился к Келсону:
– В этом нет ничего таинственного, Келсон. Этот Грифон, если его определенным образом активизировать, откроет потайную камеру в алтаре. Много лет тому назад твой отец настроил его на Аларика, чтобы, когда придет время, он мог передать то, что лежит в тайнике, тебе. Ты видишь, Грифон светится, когда Аларик держит его. Это происходит потому, что Грифон настроен на него. Если же им попытается воспользоваться тот, кто не настроен на него, – ты или я, например, он не сработает, – он повернулся к Моргану, хотя продолжал говорить для Келсона. – Должен добавить, что только некоторые из людей могут быть настроены на него, в том числе я и Аларик.
Прежде чем смысл этих слов мог быть понят Келсоном, Морган положил Грифона между собой и Дунканом.
– Ты готов?
Дункан кивнул, и они оба начали концентрироваться на Грифоне, лежащем в центре стола.
Онемев от изумления, Келсон наблюдал, как они сначала всматривались в кольцо, а затем медленно закрыли глаза. Наступила тишина, в которой слышалось только хриплое дыхание Келсона. Рука Дункана медленно потянулась к кольцу и когда она приблизилась к нему, между ними проскочила искра. Все еще не открывая глаз, Дункан взял кольцо в руку. Затем они оба открыли глаза. Грифон светился в руке Дункана.
– Он светится, – прошептал Келсон. Его слова были скорее вопросом, чем утверждением.
– Конечно, – ответил Дункан. – Возьми его в руки и посмотри сам.
Келсон осторожно протянул руку и слегка вздрогнул, когда кольцо опустилось на ладонь: прикосновение вызвало ощущение холода, хотя кольцо было не холоднее человеческого тела. Он взглянул на Грифона и быстро положил кольцо на стол.
– Он не светится! Я что-то сделал с ним?
Дункан щелкнул пальцами и засмеялся.
– Нет, я просто забыл! Ты же не настроен на него, – он снова взял кольцо и поднес его к глазам Келсона. Мальчик увидел слабое свечение и радостно улыбнулся.
Дункан встал на ноги, подбросил кольцо в воздух, ловко подхватил его на лету.
– Я скоро вернусь.
Келсон с благоговейным трепетом смотрел вслед уходящему священнику, а затем повернулся к Моргану.
– Морган, я не ослышался? Дункан – Дерини? Вы же родственники по матери, а не по отцу.
– И по отцу, и по матери. Мы дальние родственники и по отцовской линии. К тому же, наши матери – сестры. Конечно, это должно храниться в тайне: кровь Дерини в жилах Дункана помешает его продвижению по церковной служебной лестнице. Есть еще среди нас те, кто помнит жестокие преследования и избиения Дерини сто лет назад. Память о тех годах жива и сегодня.
– Но ты-то не боишься, что люди знают, что ты Дерини, – сказал Келсон.
– Я исключение, как ты знаешь, мой принц, – ответил Морган. – Для большинства считаться Дерини означает отказ от будущего. Поэтому многие из наших скрывают свое происхождение и не желают показывать свое могущество и использовать его даже для добрых дел, – он печально склонил голову. – Тут возникает основной конфликт: с одной стороны, желание использовать свои прирожденные способности, а с другой, – риск подвергнуться обвинениям со стороны церкви и государства.
– И ты сделал свой выбор, – сказал Келсон.
– Да. Я с самого начала решил использовать свой дар открыто и послал к черту все предосторожности и страх. И мне чрезвычайно повезло, что твой отец взял меня под свою защиту и покровительствовал до тех пор, пока я не стал способен заботиться о себе сам, – он взглянул на руку. – Хотя мне помогает только половина моей крови – та, что принадлежит Дерини.