И среди всего этого великолепия я сразу же углядел небольшой стального цвета кубик, нанизанный между предположительно ухом эльфа и лапой крокодила.
Что ж, найти то, за чем нас сюда послали, не составило труда, но общей задачи отнюдь не облегало, потому что между «найти» и «заполучить» кто-то забыл поставить знак равенства.
— Впечатляет? — спросил отец голосом обожравшегося стероидами Шварценеггера, и двери за нашими спинами захлопнулись с обреченным щелчком.
— Впечатляет, — согласился я, пытаясь включить в себе «интегру» Виталика. — А это был аллигатор или кайман?
— Я не спрашивал, — сказал Отец. — Вы принесли отрезанные уши летающего сквэрла?
Я покачал головой.
— А хоть что-нибудь, чем бы я мог дополнить это ожерелье?
— Мы не по части безделушек, — сказал Виталик.
— А может быть, и принесли, — сказал Отец. — Может быть, вы просто сами этого еще не осознаете.
От его взгляда мне сделалось неуютно, а уши попробовали сами прижаться поближе к черепу, но я старался не подавать виду.
— Впрочем, по совокупности признаков я догадываюсь, зачем вы пришли, — сказал Отец, и его палец, толщиной с запястье анорексички, безошибочно ткнул в кубик серого металла. — Вам нужно это.
— Допустим, — сказал я. Вот это деловой подход, сразу быка за рога, без всяких расшаркиваний и уговоров. Мне нравится такой подход. Но я был практически уверен, что мне не понравится цена. — Как мы можем это получить?
— Вас прислал темный шаман? — спросил Отец, и то, что он не озвучил цену сразу, понравилось мне еще меньше.
— Не уверен, что мы говорим об одном и том же персонаже, — сказал я.
— У него много личин, — сказал Отец. — С какой из них имели дело вы?
— Это был простой трактирщик в одном из соседних миров, — сказал я.
— И он рассказал вам, что это?
— В общих чертах, — сказал я.
Наш, так сказать, квестстартер никак не ограничивал условия выполнения задания. Мы могли действовать по собственному разумению, на свой страх и риск, его же интересовал только результат. Мы могли попробовать взять кристалл с боя, выторговать его, обменять на что-нибудь, просто попросить в дар, наконец, Элронда это не волновало. Но я почему-то не сомневался, что просто это не будет.
— А вам известно, сколько уже попыток он предпринимал, чтобы заполучить это?
— Нет, — сказал я. — Но не сомневаюсь, что такие попытки были.
— И все же, вы думаете, что можете добиться успеха? — спросил Отец.
— Это ж как в драке, — сказал я. — Главное — красиво ворваться, а там уж как-нибудь что-нибудь получится. По ситуации.
— Мне нравится такой подход, — сказал вождь всея орков. — И я вижу, что ты неплохой боец, и, может быть, когда-нибудь станешь великим воином, но ты ведь здесь совсем недавно?
— Это так очевидно? — спросил я.
— Да, — сказал он. — Это совершенно очевидно, потому что здесь так дела не делаются.
— И как же здесь делаются дела? — подал голос молчавший до этого времени Виталик.
— Хотите это? — поинтересовался Отец, снова тыкая пальцем в управляющие коды. — Вам повезло, вы мне нравитесь и сегодня я согласен на обмен. Вы получите искомую реликвию, как только принесете мне Жемчужину Юга.
И перед нашими изумленными взорами зажглась табличка с описанием квеста.
Интермедия. Магистр
Магистр вынес на улицу кресло-качалку, доставшееся ему от предыдущего смотрителя, устроился в нем с трубкой в зубах, положил арбалет на колени и уставился во тьму. Тьма тут же принялась вглядываться в него миллионами голодных глаз, но сейчас Магистра интересовала только одна пара.
— Выходи, — сказал Магистр.
Тьма не удостоила его ответом.
Магистр щелкнул арбалетом. Собственно говоря, когда механизм арбалета уже взведен и готов к стрельбе, им не так-то просто щелкнуть, не разрядив, но Магистр нашел способ. Это он умел особенно хорошо — находить способы.
— Я тебя вижу, — сказал Магистр. — Выходи.
Тьма перед его взором сгустилась, и в воздухе обрисовался силуэт. Силуэт был определенно женским.
— Так вот ты какое, чудовище из Ржавого леса, — сказал Магистр.
— В определенном смысле, да, — голос у чудовища оказался тихим, приятным и с небольшой хрипотцой. Окажись на месте Магистра сочинитель любовных романов, он назвал бы этот голос «волнующим». И еще в нем были очень опасные нотки, которых сочинитель любовных романов наверняка бы не уловил.