— Да и слава богу, — сказал Виталик. — Тут уныло и безблагодатно.
— Так что? — спросил Соломон. — Отправляемся к… куда мы собирались утром?
— Тем более, что уже почти и так почти утро, — сказал Виталик. — Но есть один, сука, нюанс.
— Да, надо кое-что прояснить, — сказал я. — Орков поблизости точно нет?
— Трое удирают на север, — сказал Соломон. — До них километра полтора, и дистанция растет. Не думаю, что они развернутся.
— Тогда выпусти нас, — сказал я. — Нам с Димоном надо поговорить.
— Что, прямо здесь?
— Место не хуже любого другого.
Соломон пожал плечами и открыл люк. Мы, трое землян, выбрались наружу, а сам он остался в машине. Наверное, так ему легче подслушивать будет, никаких иллюзий на этот счет я не питал.
Нашу главную военную тайну я все равно озвучивать не собирался.
Виталик со скучающим видом оперся на броню, а я сделал Димона приглашающий жест рукой.
— Пройдемся.
— Пройдемся, — согласился он.
Мы отошли от танка уже метров на сорок, а он все никак не собирался заговорить. Тогда я остановился и закурил трубку, любуясь начинающим светлеть небом.
Никогда не мечтал встречать рассветы в степи, но зрелище, надо признать, впечатляющее.
— Чапай… — сказал он.
— Уже тридцать лет Чапай — сказал я. — Как ты меня нашел, Димон? И главное, зачем?
Он потупился, и вид у него был довольно виноватый.
— Дай угадаю, — сказал я. — У тебя квест.
— У меня квест, — согласился он.
— У всех квест, — вздохнул я. — У меня складывается впечатление, что вы всю жизнь мечтали в эту игрушку поиграть. С такой готовностью вы за эти квесты хватаетесь.
— Чапай…
— Хватит чапаить, — сказал я. — Кто квестодатель?
— Дом Красных Ветвей.
— О господи, — сказал я. — Это кто вообще?
— Это древний эльфийский дом, — сказал Димон. — Очень влиятельный.
— И чего им от меня надо?
— А то ты не догадываешься.
— Я догадываюсь, — сказал я. — Но я хочу, чтобы ты сам мне это озвучил.
— Им нужна твоя жизнь, — сказал он.
— Там уже целая очередь нуждающихся, — сказал я. — И с чего бы вдруг?
— Ты убил их наследного принца.
— Да ну? И когда это я успел?
— Они говорят, что это было на Земле. Незадолго до того, как Москву армагеддоном накрыло.
— Я тогда много кого убил, — согласился я. — Но это был игровой момент, а я думал, что вендетты на игровые моменты не распространяются.
— Похоже, эльфы из Дома Красных Ветвей с тобой не согласны, — сказал он. — А может быть, правило про игровые моменты, если оно вообще есть, на наследных принцев не распространяется.
Глава 24
Я такой эпизод действительно припоминал. Был там какой-то чувак, который всем своим видом давал понять, что убивать его нельзя, потому что он эльфийский принц, или представитель древнего рода, или еще какой северный олень, но я в боевом запале все равно топором его по голове тюкнул, облутал и труп с крыши сбросил. А уже потом дедушка Ильич над столицей огонь революции, так сказать, зажег, и мы все оттуда посваливали.
Никаких сожалений по поводу этого принца я, понятное дело, не испытывал. Он к нам не на пикник приехал, а кто к нам с чем приедет, тот этим же в ухо и получит, потому что нефиг.
Но как, черт побери, его будущие счастливые подданные об этом вообще узнали? Мы ж там, вроде бы, всех зачистили, а потом еще Ильич зажег…
— Как они узнали, что это я?
Димон развел руками.
— У них есть прорицатель, — сказал он. — Если отбросить всяческую магическую шелуху и ритуалы, то этот тип, похоже, умеет читать логи. В смысле, чужие, за определенный период. Там полный список, что и как…
— Я знаю, что такое логи, — сказал я. — Значит, ты теперь с ними?
— Я не с ними, — сказал он. — Они же эльфы, они никого из низкородных в свой дом никогда не возьмут.
— Значит, просто подрабатываешь?
— Чапай, я…
— Много лет Чапай, — сказал я. — Почему ты?
— Я когда только тот квест классовый закончил, из-за которого мы расстались, — сказал он. — И тут они сами меня нашли, и сделали предложение, от которого нельзя отказаться.
— Что-то пока не очень убедительно звучит, — заметил я.
— Пойми, Чапай, они — эльфы. У их дома тысячелетняя история, если не больше, и у них свои представления о кровной мести. Очень… замысловатые. Они хотели, чтобы это сделал я, потому что они считали, что я — твой лучший друг. Типа, так тебе обиднее будет.