— У нас не курят!
Настойчиво так сказал. Николай примостился под домом на толстом, с ободранной корою, бревне. Оно служило скамьей. На темно-синем небе стеклянной крошкой рассыпались звезды. Воздух еще дышал зимою, талой водой, которую впитала земля. Дверные петли дважды крякнули. Рядом с Ноликовым уселась Дария, и недовольно глядя вперед, заговорила:
— Зачем вы обидели учителя? Лучшая жизнь, для себя… Всегда сначала строится маленькая модель, на ней ставится эксперимент, и только в случае успеха переносится в полном масштабе, как вы не понимаете?
— Он же мне ничего не сказал про эксперимент.
— У нас тут неподалеку живет колония ежей. Мы построили наземные скворечники, стали раскладывать пищу — и туда пришли ежи, заселились. И рядом с пищей, каждый день недели мы втыкаем по флажку. В понедельник — один флажок, вторник — уже два, и так до семи.
— А зачем?
— Приучаем ежей к календарю. В узком смысле — учим их счету. Потом можно будет выйти на новый уровень — доводя количество флажков до тридцати или тридцати одного.
— А ежи не запутаются?
— Вот тут и может произойти интеллектуальный скачок! Получив непривычную информацию, разум ежа напряжется, желая преодолеть непонятное, познать и — затребует новых знаний! Счёт — основа и мера. Затем мы обучим их азбуке.
— Но почему сначала числа?
— Слова подразумевают количество. Как объяснить количественные понятия без счёта? Лишь освоив число, ёж познает и букву! Я сейчас рассказываю вам не свою мудрость. Это всё содержится в работах дяди Славы. Сельское хозяйство — только одна область, знание которой он блестяще перед вам проявил. Он у нас скромный и не говорит сразу всего. Я вас очень попрошу — не судите сразу, вначале узнайте. Мы тут не в робинзонов играем, у нас всё научно. И если колония ежей не служит вам очевидным подтверждением, то, может быть, вы останетесь у нас и сами всё попробуете, включитесь в нашу работу?
Дария встала и вернулась в избу. Николай вытянул ноги, хрустнул шейными позвонками, разминаясь. Мягкий голос из темноты предупредил:
— Завтра в бане вас порешат.
С ночи и почти целый день шли Ноликов и Горемысл. Поляны в лесу — как озера травяные. Обходили болото. Снаружи березовая роща, а внутри топь гнилая. Ступит зверь лапой, и в ямке темной снизу быстро поднимается вода — оттуда зверь и пьет. Потом всё больше стало камышовых лугов. Застыли волнами кочки, невидимые в острой поросли сухого аира да камыша. А тронешь балаболку на верхушке, так и сыплется прахом, летит на ветру.
Уже солнце показалось новой медной монетой, когда выбрались к узкой реке. Тот берег был выше, суглинный, поросший сверху мятликом, чередой да свечами прошлогоднего коровяка. По гребню шел мачтовый сосновник, густой и нестройный — за стволами передних деревьев будто черная стена. Несколько берез подле приютились, дребедя мелкой листвой и шурша сережками.
Через речку — не мост, а бревна в дно вбиты, срубом кверху. Через пни эти волны слюной перекатывают, скользко наверное. Хочешь перейти — скачи.
— Вот так препятствие! — сказал Горемысл.
— Нам именно туда надо? — спросил Николай.
— Раньше тут мосток был. Это видно основы его остались. Придется или так, либо вплавь.
Лезть в холодную воду не хотелось. Ноликов встал на руки, чтобы лучше чувствовать, и медленно, раскачивая ногами в воздухе, перебрался на другую сторону. Там же, вскочив, крикнул Горемыслу:
— Будьте добры, чемоданчик-то мой захватите!
С молитвою, воздев глаза, не шел — а словно разом, вдохновленно ступил и перешагнул Горемысл речку. И назад оборотившись, печально молвил:
— Об утрате истинного моста скорблю.
Получасом позже скорбь его усилилась. Вместо скита, в плоской сырой ложбине, где в древность было озеро, путников встретили остовы из обугленных балок. В руинах сидел благообразный старик, с прозрачными синими глазами. Одет в черное одеяние, подпоясан веревкой, на голове скуфейка.
— Приветствую тебя, Феоклист! — так обратился к нему Горемысл, — Открой нам память свою, дай испить чашу горя с тобой до самого дна!
Сели, старец подвесил над костром кипятить дырявый чайник, из которого вода капала и шипела, погибая в пламени. Рассказал Феоклист, прозванный Зимородком, что год тому скит разорил отряд лесников, прискакавший верхом на бегунах. Спортсмены высшего разряда — это было видно по дорогой шерстяной форме, по ровному темпу и дыханию. А лесники у них на закорках — камуфляжные комбинезоны с наплечниками, в руках бензопилы, на глазах очки для плавания. Как зачали они скит жечь-разорять!