— Что?
Я ожидаю, что он сдавит мне горло для пущей убедительности, но его пальцы ослабевают, пока он почти не ласкает меня.
— Она... она сказала, что ты ее отравлял. Ты пытался убить ее.
Я ожидаю, что он будет отрицать это, скажет мне, что я неправа, но он продолжает изучать меня своим расчетливым взглядом. Я жду его слов, затаив дыхание, но они так и не произносятся.
— Ну? — шепчу я.
Его лицо покрыто той пустотой, которую я не могу преодолеть, независимо от того, сколько времени я провожу с ним.
— Где эти записи?
— В моей машине.
— Где именно в твоей машине?
— В бардачке. — я ошеломлена. — Почему это здесь главное?
Он отталкивает меня, и кожа там, где его пальцы обхватили мою шею, внезапно становится пустой.
Тот факт, что он так внезапно перестал прикасаться ко мне, кажется неправильным. Почему это кажется таким неправильным?
Я стараюсь не зацикливаться на этом, когда следую за его движениями и сажусь на край кровати рядом с ним.
Джонатан прикладывает телефон к уху.
— Мозес. Обыщи бардачок в машине Авроры и принеси мне флешки, которые ты там найдёшь.
Зачем они ему понадобились?
Подождите…
— Ты собираешься избавиться от улик?
Джонатан вешает трубку, но держит телефон в руке. Выражение его лица все такое же безразличное, но что-то в нем меня беспокоит. Эмоции, которые он скрывает за своим фасадом, кажутся неправильными.
— Нет никаких доказательств, потому что этой чепухи не было.
— Алисия сказала, что ты отравил ее, чтобы убить.
Наверное, мне не следовало бы обвинять его в этом открыто, но сейчас это стало известно, так что я могла бы также услышать его мнение об этом.
— Я хочу услышать это сам.
— Больше похоже на то, что ты хочешь уничтожить улики.
— Если бы я хотел убить Алисию, я бы сделал это сразу после того, как она родила Эйдена. Я бы не стал ждать восемь лет.
— Зачем тебе вообще хотеть ее убить? Она была самым мягким человеком на свете.
— Да, ты права, и эта мягкость погубила ее.
Теплота в его тоне застает меня врасплох. Это первый раз, когда он действительно заговорил об Алисии без своего обычного безличного тона.
— Что произошло, Джонатан?
— Почему ты хочешь знать? — он прищуривается, глядя на меня. — Чтобы ты могла запечатлеть меня в своей голове как убийцу своей сестры?
Это полная противоположность. Несмотря на то, что я слышала сообщение Алисии, мятежная часть меня отказывается верить, что Джонатан причинил ей боль или причинил бы боль мне. Вот почему я хочу, чтобы он заговорил, чтобы я могла уничтожить эту часть себя.
— Я рассказала тебе свою версию этой истории. Теперь твоя очередь, Джонатан.
— Так вот почему ты убежала и попыталась сбежать? — я прикусываю нижнюю губу. — Ты мне не доверяешь?
Хотя его голос спокоен, в нем слышатся сердитые нотки.
— Я доверяю своей сестре.
— Тебе не следует. По крайней мере, не вслепую. Она была психически нездорова.
Я выпячиваю грудь.
— Моя сестра не была сумасшедшей.
Уголок его рта подергивается.
— И ты удивляешься, почему я называю тебя дикаркой. Сейчас ты выглядишь отчасти так.
— Если ты ожидаешь, что я стану сидеть смирно, пока ты оскорбляешь мою сестру, тебя ждет еще кое-что.
— Я не оскорбляю ее. А констатирую факты, которые она изо всех сил старалась скрыть от тебя и всего мира.
Я придвигаюсь к нему на сантиметр ближе, пока мое бедро почти не касается его.
— Что ты имеешь в виду?
— Отец Алисии был заклятым врагом семьи Кинг. Лорд Стерлинг намеревался уничтожить моего отца и все наследие, которое он оставил после себя, потому что моя мать не выбрала его. После смерти моих родителей я решил уничтожить его.
Я задыхаюсь.
— Так вот почему ты женился на Алисии? Ради мести?
— Да.
— Как ты мог так поступить с ней? Ты тиран! Ублюдок!
Я сгибаю ладонь, чтобы ударить его. Джонатан бросает на меня острый взгляд.
— Вскрой свои раны, и я свяжу тебя, черт возьми, Аврора. Я имел в виду это раньше.